В конце лета 1240 года главные силы орды, «форсировав Днепр, с юга подошли к реке Роси. Здесь, на укрепленной линии поросских городов-крепостей, черными клобуками и русскими гарнизонами была сделана попытка остановить нашествие» [46, с. 178]. «Черные клобуки» — федераты русских князей, населявшие земли «к югу и юго-востоку от Киева, в Поросье и по Днепру» [46, с. 177] уже более сотни лет прикрывали Русь от половецких набегов, ныне им предстояло испытать на себе первый и самый страшный удар азиатских полчищ. Несмотря на отчаянное сопротивление, пограничные укрепления, находящиеся по течению рек Рось и Россава, были уничтожены. О том, что защитники большинства этих крепостей бились до последнего, свидетельствуют многочисленные факты, основанные на данных археологических исследований.
Особо упорно оборонялись Торческ и Юрьев[147], являвшиеся ключевым звеном во всей системе фортификационных сооружений, находящихся на южных рубежах Руси и подступах к Киеву. Важность и необходимость скорейшего взятия этих городов для наступавших, как и во многих иных случаях, доказывает непосредственное участие Субэдэя в организации их осады [6, с. 382–385]; как видно, чингисиды в очередной раз столкнулись с трудностями преодоления сопротивления противника и прибегли к его опыту и умению вести дела. Несколько позже, когда Великий каан Угэдэй выговаривал Гуюку, Бури и Аргасуну за ссору с Бату, он сказал: «Уж не ты ли[148] и Русских привел к покорности этою своей свирепостью? По всему видно, что ты возомнил себя единственным и непобедимым покорителем Русских… Не сказано ли в поучениях нашего родителя Чингис-хана, что множество — страшно, а глубина — смертоносна. То-то вы всем множеством и ходили под крылышком у Субеетая…» [22, § 277]. «Ведомые в сраженье Субэгдэем… вы силой общею повергли русских и кипчаков» [14, с. 225], «…Субеэтай, напереди, заслонял и защищал тебя, и ты, с большой ратью, взял эти несколько родов Орусы (курсив В. А. Чивилихина. — В. 3.); сам же по себе ты не показал доблести ни на копытце козленка. Хорош молодец!1» [11, с. 492]. Как видно, Угэдэй по-прежнему высоко ценил своего полководца и, оценивая его заслуги, принижал собственного сына — Гуюка.
Ранней осенью 1240 года Субэдэй, обеспечивая своими действиями в землях «черных клобуков» безопасность южного фланга орды, двигавшейся в сторону Киева, занимался и привычной для него деятельностью — рекрутировал в монгольское войско как тюрков, так и русских, проживавших там. «Одни города Поросья он уничтожал, другие ему сдавались, так что он мог набрать достаточное количество новых подданных для кочевой империи монголов и увести их с собой» [6, с. 385]. Апелляция к общему прошлому, объединявшему урянхаев и «черных клобуков» в составе Кимакского каганата, и дипломатическая ловкость Субэдэя позволили сразу же после вторжения в Южную Русь не только заменить выбывших из строя воинов, но, возможно, и увеличить численность войска.
К Киеву монголы подошли, скорее всего, в конце октября 1240 года. Галицко-волынский летописец пишет: «Приде Батый Кыеву в силъ тяжьцъ… и был город в великой осаде… а воины его окружили город. И нельзя было голоса слышать от скрипения телег его, от рева множества верблюдов его, ржания стад коней его, и была вся земля Русская наполнена воинами» [41, с. 294–295]. Далее идет перечисление царевичей и полководцев, участвовавших в осаде, из последних летописец упоминает двоих — Субэдэя и Бурундая, а вот нахождение в том списке чингисидов, а именно Мункэ и Гуюка, не вяжется с сообщениями Рашид ад-Дина, у которого на их счет записано: «Осенью хулугинэ-ил, года мыши, соответствующего 637 г. х. [3 августа 1239 — 22 июля 1240 г?] Гуюк-хан и Мунгу-каан, согласно повелению каана [Угэдэя], возвратились из Кипчакской степи» [38, с. 408]. Кому верить, русскому летописцу или визирю ильханов Газана и Улджейту? Надо полагать, что первый из источников заслуживает большего доверия, так как его сведения основаны на показаниях уже упомянутого выше пленного по имени Товрул. Товрул, безусловно, сказал правду, так как у воеводы Дмитра, руководившего обороной Киева, наверняка имелись в распоряжении заплечных дел мастера, знавшие свою работу не хуже, чем их коллеги в Париже, Багдаде или Каракоруме.
147
Город Юрьев возродился под новым названием — Белая Церковь (Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. С. 384).
148
Имеется ввиду Гуюк.
В. А. Чивилихин основывается на переводе П. И. Кифарова (середина XIX в).