– А знаете что? – замер генменеджер.– Мне все равно, кто это сделал. Я вычту это из ваших зарплат, – сказал он и, развернувшись на каблуках, быстро удалился из офиса.
Сотрудники сердито загомонили ему в спину.
– Поищи получше, никому они тут не нужны…
– Да кто вообще его просил тащить сюда свою посуду!
Меня кто-то дернул за рукав.
– Новенький? – протянул один из сотрудников. – Это тебя заждались? Иди к тому дядьке, – он глумливо указал пальцем на хмурого, одутловатого менеджера по продажам, что растекся за рабочим столом в самом углу конторы.
Подойдя к нему, я кашлянул, привлекая к себе внимание. Глаза из-под набрякших век даже не сдвинулись. Решив обратиться к нему по имени и отчеству, я осекся – бирка с именем на рубашке толстяка была перевернутой.
– Изволил заявиться, – неожиданно пробасил он, медленно переводя на меня заплывший взгляд.
– Да, прошу прощения, больше не повторится.
– Надо заскочить кое-куда, – продолжал он, доставая ручку и отрывая от блокнота листик. – Вот адрес. Вручишь им этот документ, удостоверяющий контроль поставок. Пройдешься для виду, глянешь парочку холодильных установок, подпишешь и возвращайся.
– Это же другой край города, – воскликнул я, глянув на бумажку.
– Ну и что, проветришься, – осклабился он. – Здесь тебе все равно делать нечего.
*
Во внутреннем дворе стоял весенний, заплесневелый смрад, а стены жилого дома взмокли, словно их лихорадило – они потели ржавыми потеками воды и шелушились рыхловато-красной крошкой.
Тесный проход забаррикадировала рефрижераторная фура. Туда-сюда сновали грузчики. Неброское предприятие, специализирующееся на производстве холодильной техники, оборудовало под себя просторный подвал. Воздух тут был сухим, прохладным, пропахшим едкой вонью полиуретана. Путь мне преградил дородной наружности рабочий, с сонливым лицом и сцепленными толстыми пальцами на брюхе.
– Ты из Технополиса, да?
Я кивнул, протягивая папку с документами. Недоуменно помедлив, он все же взял ее и ленивым поворотом шеи повлек за собой. Плетясь следом, я то и дело оглядывался на громыхание работающих станков, морщился от верещания экструзионных линий, выдавливающих горячие пластмассовые листы, вздрагивал от шипения термоформовочных машин и полязгивания неторопливо разъезжающих складских тележек. Встречные рабочие провожали нас меланхоличным взглядом. Однажды мне уже доводилось работать пару месяцев на такой же производственной фабрике грузчиком, и эти взгляды сразу мне напомнили, почему я оттуда так быстро ушел.
– Кажется, все в порядке, – произнес я, с умным видом пройдясь вдоль выстроенных холодильных витрин и продуктовых морозильников. – Где расписаться?
Пряча кривую усмешку, он обратно протянул мне мой же документ.
– Разберешься сам или указать где?
– Разберусь, – неловко кашлянув, заверил я. – А у вас тут, кстати… мм, мог бы поинтересоваться насчет резинового уплотнителя? Просто у меня дома холодильник…
– Да, конечно.
Дождавшись, когда я закончу, он проводил меня до мерно жужжащего конвейера с дрейфующим по нему сборочным материалом.
– Вот, сидит, видишь? – указал он на скучающего старичка в желтых защитных очках. – У него спроси.
Я послушно двинул к нему. Тот повернулся, заинтересованно сдвигая очки на лоб. Но мой заготовленный вопрос так и не слетел с языка. Взгляд приковала стоящая рядом компрессорная установка, а точнее, головка ее цилиндра, что светилась для моего внутреннего ока неистово и ярко, как затухающая звезда.
– Я слушаю, – напомнил о себе техник.
А я уже и забыл, что хотел сказать. Вместо этого я взволнованно окинул взглядом стоящий вблизи огромный баллон с отпочковывавшимися от него длинными трубками, по которым струился…
– Гм… Подскажите, это… – я уточняюще ткнул пальцем баллон. – Легковоспламеняемая жидкость, да?
– Разумеется, аммиак – горючая жидкость, – подозрительно сощурился он. – А что?
– Кажется, у вас с этой штукой проблемы, – я неуверенно указал на компрессорный цилиндр. – Перегрев, кажется…
Он недоверчиво смерил взглядом установку.
– С чего взял? Датчики контролирует перегрев. Да и манометр, вишь, отображает идеальное значение…
– Но почему там тогда так… – замялся я.
– Как так?
Запнувшись от волнения, я не сумел подобрать нужных слов, поэтому пришлось снизойти до унизительного языка жестов. Снисходительная усмешка рабочего и отмалчивающийся манометр нагнетали во мне стыд. Я чувствовал, что выставляю себя на посмешище.