– И кинетическую силу, которую они в себе несут, – с умным видом добавил я, решив, что буду теперь по возможности говорить умными словами, блистать всеми своими знаниями, что у меня есть, дабы попытать счастья получить приглашение работать в Айсберге. – Выглядит это как крайне нестабильное свечение. Яркость постоянно скачет. Да и вообще его существование недолгое. А вот предметы с высокой плотностью, железо там… У него непоколебимое сияние…
Он слушал меня так, будто я декламировал заповеди ветхого завета. Внимал, заглядывал буквально в рот, как если бы пытался невооруженным глазом рассмотреть мой мозг через евстахиеву трубу.
– Разрази меня гром, – выдохнул он. – Ума не приложу, как тебе это удается. Надеюсь, эту ситуацию мы сегодня проясним.
– А что было в седьмом сейфе?
Нейрохирург лукаво улыбнулся.
– А сам как считаешь? Включи воображение.
– Гм, экранируемая выстилка сейфа изнутри? Молчащая материя? Или, может, ее там вообще не было?
– Молчащая материя? – расхохотался он. – Как это метафорично. Ее там почти не было. Крайне низкое давление.
– И только? – разочаровался я. – Но почему же мне не удавалось разглядеть эту пустоту изнутри? Я мог охватить лишь снаружи. И то, она как будто выскальзывала из фокуса внимания. Как бы вам объяснить. Это сравнимо со слепым пятном в глазу. Догадываешься о его существовании, опираясь лишь на брешь в своем обзоре. Но конкретно указать его местоположение невозможно. Напоминает выбоину в пространстве, понимаете?
– Да, – пролепетал он, – да, понимаю! Я чувствую, мы близки к какому-то научному прорыву. Обязательно еще поэкспериментируем с разреженной средой.
Мы, наконец, зашли в лифт.
– В других сейфах была различающаяся температурой среда. А шестой был до краев заполнен водой.
– А вот это подлость, – вознегодовал я, – будь там хоть чуть-чуть немного воздуха, и я бы заметил границу.
– Значит, в основном ты ориентируешься по контрастам, – завершил мысль ученый, и мы подошли к охранникам у входа. – Дайте нам его сумку.
Один из них, насупившись, полез рукой под стол и извлек оттуда мою вещь.
– Как мне потом отсюда выйти? – косо посмотрев через плечо на угрюмых ребят, спросил я.
– Не волнуйся, – утешил меня нейрохирург. – Камеры уже давно записали твой голос и внесли его в базу данных системы аутентификации…
На самом деле, я надеялся подвести ученого к несколько другому ответу. Мне стало чуточку грустно. Неужели этой девушке больше не суждено меня сопроводить?..
Нейрохирург завывающе зевнул.
– Ох, насыщенный денек сегодня. Честно говоря, уже голова трещит…
Пока лифт плавно поднимался, мой взгляд блуждал по его разноцветной панели. Кнопки подземных этажей подсвечивались таинственно синим.
– Что у вас внизу?
Глава третьего уровня на секунду замялся.
– Центральный блок управления системой сверхпроводников, оборонная информационно-управляющая система… Экспериментальные наработки для холодного термоядерного синтеза… Ну, всякое в общем…
*
– Итак, к каким выводам вы тут пришли, пока нас не было? Нашли, что необычного на снимках? – обратился к ученым нейрохирург, как только мы зашли в зал с томографом.
– Да, – отозвался один из ассистентов. Долговязый парень, почти что мой ровесник. С крючковатым носом и интеллигентно поджатыми губами. – Необычного – хоть отбавляй.
– Ну-ка, – тут же загорелся нейрохирург.
– Выявлены морфологические изменения тканей мозга, – отчеканил ассистент. – Размеры теменной доли превышают среднестатистические показатели на довольно-таки ощутимый процент. Подобную картину я видел у жонглеров. Также наблюдается укрупнение гипоталамуса. Прецентральной извилины. В то же время справа от прецентральной извилины обнаружено небольшое новообразование, чью архитектонику нельзя отнести к атипичной. То есть это точно не опухоль. Похожее изменение также зафиксировано и в среднем мозге.
– Продолжай, – нетерпеливо потребовал нейрохирург.
– Никаких следов ушиба и цереброваскулярных патологий. Это заставляет усомниться в показаниях исследуемого.
– Так значит, ты не падал? – обратился он ко мне.
– Падал, – возразил я. – Я увидел изнанку миру как раз сразу после происшествия.
– Любопытно, – хрипло пробормотал нейрохирург и интенсивно помассировал свои веки.
– Особенно непонятным кажется то, что некоторые его отделы мозга продолжали свою активность, когда по идее должны были молчать. Я про зрение. По идее, зрительная кора должна была бездействовать, ведь он находился в томографе. Тем не менее, она работала вовсю, как если бы глаза были открыты. И зрительная кора такая не единственная… Теменная доля тоже была поглощена неким процессом, и даже двигательный центр работал, что странно, ведь испытуемый даже не шевелился…