– А могу ли я отобедать в вашей организации?
– Да, – невнятно откликнулся нейрохирург, неохотно оторвавшись от экрана со снимками. – Я пойду с тобой. Подожди.
Шагнув к раковине в углу, он начал яростно мыть руки. Зеркало над краном начало запотевать от поднявшегося пара, кожа ладоней жалобно поскрипывала. Губы главы третьего уровня кривились от болезненного удовлетворения.
*
Под столовой я подразумевал что угодно, но только не то место, куда мы в итоге пришли. Лучистая кухмистерская, отделанная под ренессанс, могла бы негативно сказаться даже на кошельке какого-нибудь одутловатого чиновника. Но уж точно не на его необъятном брюхе.
Архитектура выражалась в пурпурно-гедонистических тонах, потолок подпирали каннелированные колонны, пилястры и полусферические арки, а на облицованных стенах размещалась поросль диковинных растений. На потолке крепилась на цепи тяжелая, раскидистая люстра, а прямо под ней уже шумела за столом группа исследователей.
Сам же стол, широкий и прямоугольный, изваянный из мраморных пород, ломился от пищевого изобилия, что достигло критической отметки, немедленно требующей ее понижения. Мои глаза разбегались. Пальцы подрагивали, будто я уже впивался ими в плоть изнемогающего от собственной перенасыщенности соками поросенка. Зубы скрипели, как если бы я уже перемалывал ими подрумянившуюся корочку на ломтях мяса индейки, обмакнутую в голубиный паштет. А соляная кислота в желудке уже вовсю бурлила, нагнетая непреодолимой высоты волну, что обрушивалась на стенки его слизистой, оглушая лакомых рачков, ошпаренных кальмаров, мидий и остальную умело приготовленную морскую живность.
– Присоединяйся, – прочавкал тот самый парень, что обнаружил мое влияние на атмосферное давление.
Я подсел к нему рядом и тут же принялся поглощать деликатесы, буквально впитывать их через пальцы, не успевая поднести пищу ко рту.
– Ты явно не с этой планеты, – изумился он, глядя, как я сметаю все подряд подобно смерчу, портящему людям урожай. – Видишь предметы насквозь, имеешь комфортабельное личное пространство. Еще и ешь, как спринтер.
– Посмотрел бы я на твои манеры, когда желудочный сок буквально из ушей выплескивается, – возмутился я, с усилием проглотив большой ком пищи. – Мой провиант в контейнере испортился настолько, будто прошла неделя, не меньше. Магазины обнаглели в край. Вместо мяса – дешевый соевый текстурат.
– Текстурат используют для продажи уже приготовленного мяса, – возразил молодой ассистент. – А ты хорошо моешь контейнер?
– Да причем здесь это? Моя еда не протухла. Она как будто бы… Обесценилась в своем питательном составе… Выглядит никакой, но точно не протухшей.
Парень нахмурился.
– Покажешь потом, любопытно будет взять ее на анализ.
– Договорились, – пожал плечами я и закинул в рот очередной кусочек жареного лобстера в лимонном соусе.
– Как тебе наша кормежка? – обратился через стол ко мне нейрохирург.
– Элитная, – признал я. – Но, честно говоря, я ожидал большего в плане вкуса.
Он вскинул свою кустистую бровь.
– Как курица, – пояснил я. – Лобстер почти такой же на вкус. Нет, ваше меню выглядит божественно, но мне кажется, на привкус все блюда малоразличимы. Хотя, может, это из-за голода я неразборчив…
– Да вы только посмотрите, у нашего пришельца таки нашлось слабое место, – громко, с нотками притворного торжества, воскликнул нейрохирург. – Бридость. Обедненное чувство вкуса.
– Я яблоко от говядины не отличил, чего же от меня еще ждать? – вспомнил я сегодняшние тесты.
Ученых мое напоминание развеселило, но все это очень быстро переросло из легковесной застольной беседы в узкопрофильный консилиум, в котором я ничего не понимал.
Отложив столовые приборы, я мял в руках салфетку. Казалось, все вновь забыли о моем присутствии, поэтому я решил прогуляться по залу, пока еще была подобная возможность. Кто знает, доведется ли мне здесь еще обедать…