В ответ я только хмыкнул, положив начало уже более уверенным знакам ухаживания, а именно – стряхнул несуществующую пыль с поверхности пассажирского кресла, после чего галантно предложил ей в нем рассесться. И, в то же время, положил конец пребыванию нас в этом месте, проведя пальцем по дисплею на подлокотнике, что соседствовал рядом с ней, отчего наш вагон дернулся по направлению в тоннель – обратно, в отдел отпугивающих внимание дискет с политической историей нашего государства.
– А какие девушки тебе нравятся?
– Красивые.
– Удивил, – саркастически ответила она. – А как же умные? Если девушка умна, но некрасива, как же ей понравиться такому привереде, как ты?
– Знаешь, по-настоящему умным не составит труда вмешаться в систему предпочтений понравившегося им человека… Да и еще так, чтобы тот этого даже не заметил.
– М-м, справедливо…
– А что ты скажешь про свои предпочтения?
– А у меня все наоборот. Мне плевать на внешность мужчины. Мне нравится большой возраст, испещренное шрамами тело, опыт… Все то, чего так не любят в женщинах…
– Вот как, – пробормотал я, пытаясь определить внутри себя, был ли это намек на мою несовместимость с ней. Ведь был я молод. И шрамов почти не было. Даже тот, что на руке, длинный и неопрятный, и то за последние дни странно побледнел и уменьшился. – Противоположный полюс, значит?
– Именно так, – кивнула она, и в этот же момент электропоезд, словно в знак исчерпавшей себя темы, начал замедляться.
В полном молчании она отстегивала ремень безопасности. Я глядел на нее и чувствовал себя так, будто проигрывал в лотерею. Нравлюсь ли я ей на самом деле или это был лишь мимолетный флирт, не обязывающий ни к какому продолжению. Вот уж где точно пригодились бы очки-эмпатиоры нейрохирурга…
В каждом ее жесте мне теперь мерещился вежливый намек, что она устала, и у нее больше нет сил сдерживать мои самонадеянные поползновения. В голову настойчиво лезли зловещие картины о тех самых мужчинах, которые однажды перегнули с ней палку и теперь жалеют, по ее словам, до сих пор…
Буквально у самого выхода из Твое Кино я таки снял предохранитель с дула своего речевого аппарата и выстрелил последний, заряженный отчаянием вопрос:
– Ты дашь мне номер телефона?
– К сожалению, я его не помню.
Я расплылся в натянутой улыбке. Самым лучшим было бы сейчас как-нибудь отшутиться, попрощаться и скорее уйти с места позора, но…
Но все же… Это был не отказ.
Это была причина, по которой она не способна мне его предоставить. А родилась эта причина в пустующей ячейки памяти или же была вызвана под влиянием воспитательных мер, некогда заложенных в нее наставлениями других женщин, все это было домыслами, неопределенностью… Котом Шредингера, о существовании которого не узнать, пока не вскроешь саму коробку… В данном случае, черепную.
– Но он же у тебя с собой, телефон?
– Естественно, – она провела ладонью вдоль своего выделяющегося бедра, наткнувшись на бугорок выступающего смартфона.
– Так может, ты мой тогда запишешь? – с саперской деликатностью предложил я.
Она задумчиво смотрела на меня, явно не торопясь с ответом.
– Запишешь мой, – неуверенно продолжил я. – И потом, как будет время, напишешь. И тогда не понадобится вспо…
– Хорошо, – сдалась она, рукой проникнув в карман своего облегающего красного платья. – Хорошо, диктуй…
И я продиктовал. Моя уверенность снова подлетела до небес. На мгновение уставившись в свой телефон и оперативно поелозив по его дисплею пальцами, она с ожиданием уставилась на меня. Мой карман оповещающе задребезжал. Цель была взята на мушку.
– Мне нужно твое имя, – попросил я. – Как мне обозначить твой контакт?
– Неужели одних впечатлений недостаточно, чтобы они напоминающе всплывали при виде этих цифр? – деланно возмутилась она.
– Объем этих впечатлений так велик, что одними лишь цифрами нарекать их как-то некрасиво. Неуважительно по отношению к ним. Все это должно иметь какое-то звучное название. Так как тебя зовут?
Она лукаво сощурила глаза.
– А разве не ты сегодня хвастал, что способен прочесть мысли? Тебе не должно составить труда взять и прочесть имя прямо из моей головы.
– Это когда я такое утверждал? – чуть ли не вскричал я.
– Мы разговаривали с нейрохирургом по поводу сегодняшних экспериментов, и он мне намекнул, чтобы при тебе я понижала громкость своих мыслей.
– Ну и шутник же он, – проворчал я. – Мы обсуждали эту тему, но пришли к тому, что это невозможно… Да он сам же и спорил, что это невозможно!..