Что касается фундаментального принципа и закона тождества формальной логики А = А (а также закона противоречия как отрицательной формы закона тождества: А не может быть в одно и то же время равно А и не равно А), то Энгельс подчеркивал, что здесь речь идет об абстрактном тождестве и что „абстрактное тождество и его противоположность по отношению к различию уместны только в математике“[104]. Применение принципа абстрактного тождества к исследованию природы вещей, отмечал он, равносильно допущению абсолютного покоя, отсутствия движения. Только принцип конкретного тождества, требующий видеть различия внутри тождества, адекватен природе вещей, ибо движение есть по существу процесс различения, вернее, саморазличения вещей, процесс „раздвоения единого“.
В „философских тетрадях“ В.И.Ленин положительно отзывался о гегелевской критике попыток онтологизировать законы формальной логики и рассматривать их как отображения природы вещей. В частности, он оценил как остроумную гегелевскую характеристику закона исключенного третьего (+А или — А), согласно которой этот закон не только не исключает третье, а предполагает его (само А есть это третье). Он отмечал, что всякая конкретная вещь бывает сама собой и другой[105].
Особое значение В.И.Ленин придавал принципу диалектического противоречия. Он писал: „В собственном смысле диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов“[106]. Чтобы адекватно воспроизвести в мышлении объективные противоречия, свойственные самой сущности предметов, или предметные противоречия, необходимо добиться диалектической гибкости понятий, при которой противоположности становятся тождественными. „Диалектика есть учение о том, как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, — при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, — почему ум человека не должен брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую“[107]. Естественно, что формально-логический закон противоречия, не допускающий противоречий в мышлении, не содержит ни идеи тождества противоположностей, ни упоминания об условиях подобного тождества. Данные идеи и положения относятся к области диалектической логики, наиболее фундаментальным принципом которой является принцип диалектического противоречия.
До сих пор речь шла о том, как в произведениях классиков марксизма-ленинизма ставится вопрос о сущности и путях разработки принципов и законов диалектической логики. Вместе с тем в них содержится ряд важных идей, характеризующих и другие аспекты диалектической логики как теории мышления. Ф.Энгельс в предмет диалектической логики включал анализ диалектических связей между различными формами суждений и умозаключений, между такими противоположными логическими операциями, как анализ и синтез, индукция и дедукция, и др.
В.И.Ленин, развивая тезис о совпадении логики и теории познания, отмечал, что главным содержанием диалектической логики является учение не о внешних формах мышления, а о законах развития всего конкретного содержания мира и его познания[108]. Логическим резюме этого содержания выступают философские категории, и поэтому в задачу диалектической логики входит анализ категориальной структуры мышления, причем, как подчеркивал В.И.Ленин, „категории надо вывести (а не произвольно или механически взять) (не „рассказывая“, не „уверяя“, а доказывая)“[109]. Требования выведения категорий путем раскрытия и развертывания противоречий, содержащихся в элементарном, в „клеточке“, В. И. Ленин рассматривал как характерную черту метода изложения (соответственно — изучения) диалектики вообще[110].
Существенное место в произведениях классиков марксизма-ленинизма занимает разработка и другого аспекта диалектической логики, а именно практического применения теории (практической логики), т. е. диалектико-материалистической методологии. Характеризуя наиболее важную черту диалектического метода, К.Маркс писал: „В своем рациональном виде диалектика… в позитивное понимание существующего… включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна“[111].