Учитель довольно скептически относился к рассуждениям о существовании некой магической страны вечного знания, будь она Шамбалой или спрятанной под землей Гипербореей. Однако, само понятие врил, как некой психокинетической энергии, пришлось ему по душе, ведь человеческая история имела огромное количество примеров людей с неординарными способностями. Жрецы, пророки, мессии – их появление в разных народностях и культурах было живым тому подтверждением. У Мариуса на этот счет была своя теория – двадцатый век он видел переломным и, как и все вокруг, чувствовал горячее дыхание близящейся войны. И он считал, что именно такое, темное, но страстное время великих перемен снова должно породить волну избранных. Избранных, которые повлияют на ход войны и создадут другой мир, дадут толчок для нового витка истории.
Бен легко догадался, что является одной из ключевых фигур на шахматной доске своего учителя, но едва ли испытывал восторг по этому поводу. Война, как и перспектива обрести мифическое могущество, его мало привлекала. Но книги и новые знания помогали ему удерживать на плаву, неминуемо стремящийся скатиться в океан безумия разум. Медитации помогали. Освоение новых способностей отвлекало от мрачных мыслей. Теперь он хорошо концентрировался и научился двигать любые предметы, не взрывая их. В добавок он практиковался в чтении мыслей и трансляции голоса и образов в чужие головы. Прислуга, крутившаяся в квартире Мариуса, теперь предпочитала попросту не попадаться ему на глаза, но даже через толстые стены Бен, ощущал их присутствие и считывал все, о чем они думали. Мариус был доволен, но вопреки ожиданиям Бена, практически не принимал никакого участия в его обучении. Вероятно, он и сам попросту не знал, как объяснить то, с какой легкостью можно управлять своими способностями. Бен не мог забраться в голову учителя – это был единственный человек, умевший сохранить свой разум за семью печатями.
Мариус был крайне загадочной личностью и кроме того немногого, что он рассказывал сам, Бену так и не удалось ничего узнать о своем покровителе. Все факты укладывались в очень короткий биографический очерк: предположительно, Мариус Сноук был австрийским немцем или венгром, воевал на западном фронте в первую мировую, где получил свои ранения, а теперь был почетным членом общества «Туле» и приближенным к канцлеру лицом. Была ли у учителя семья, родные или хотя бы друзья – оставалось загадкой. Однако, мысль о том, что Мариус в действительности также одинок в своей избранности, как и Бен, казалась удивительно приятной. Хотя бы потому, что это был первый человек, которого не отпугнули странные способности юноши и вообще его сомнительная личность. Первый человек, которому Бен научился доверять.
Мать, конечно же, узнала, что Сноук забрал его из лечебницы и была страшно этим недовольна, засыпав Бена множество писем с жалкими попытками убедить его в том, что прервав лечение, он только навредит себе. Бен старался отвечать максимально сдержанно, пока однажды не сорвался и не написал ей очень короткое и злое письмо о том, что способен самостоятельно разобраться со своей жизнью, а в сомнительной заботе своего семейства больше не нуждается. Мать восприняла это очень близко к сердцу и в конверт следующего письма вложила фамильный перстень с гербом. «Ты путаешься с сомнительными людьми, - написала она, - Если ты планируешь заниматься этим и дальше, рекомендую тебе взять другое имя, чтобы не порочить наш дом. Пусть это кольцо будет последним напоминанием о том, кем ты был». Бен чуть не вышвырнул проклятый кусок серебра в окно, попутно свернув от ярости стол и половину мебели в комнате вспышкой подпитанных гневом способностей. Ставший свидетелем этой сцены Сноук совершенно не рассердился, а напротив, счел такой поступок матери удивительно разумным.
- Она представительница умирающей аристократии, - сказал он примирительно, - и совершенно не готова к новому миру. Миру, который построят такие, как мы.
Таких, как они, все еще оставалось только двое. Учитель и его воспитанник. Все эти господа и фанатики, крутившиеся в обществе Туле, были обычными людьми, лишь грезившими о могуществе и разглагольствовавшими о роли, отведенной сверхлюдям в готовящейся войне. Поэтому Сноук вдруг счел, что Бену пойдет на пользу сменить обстановку, отправившись на поиски других избранных. Однако, за два года скитаний по всей, затаившей дыхание перед новой волной, Европе, Бен так и не нашел никого со следами мистической силы врил. Все, на чей след ему удавалось выйти, были мертвы – или оборвав свою жизнь самостоятельно, или став жертвой непонимания людей, столкнувшимся с чем-то, выходящим за рамки их привычного мира. Их жгли на кострах в далеких от цивилизации деревнях, мариновали в домах скорби или попросту прогоняли в леса. Когда разочарованный этим, Бен вернулся в Мюнхен, в квартире Сноука его ждали внезапный гость и новое задание.
Рыжий парень, примерно ровесник Бена, глухо затянутый в военную форму, неподвижно стоял за спиной Мариуса. Взгляд его не выражал и тени дружелюбия. Он презрительно поджал губы и отвернулся к окну. Бен вдруг испытал укол ревности – пока он, как верный пес, обыскивал всю Европу от Сены до Дуная, учитель уже нашел себе нового фаворита. Однако, он глубоко заблуждался.
Бен не знал, как начать разговор и можно ли отчитываться перед Мариусом в присутствии человека, возможно, не посвященного в эти дела. Поэтому Сноук заговорил первым:
- С возвращением, мой друг, - ласково сказал учитель, - мне жаль, что ты потратил столько времени впустую. И жаль, что придется снова отослать тебя подальше. Но мне некому поручить это задание, кроме тебя.
Рыжий офицер бросил на Мариуса многозначительный взгляд, пытаясь напомнить о своем присутствии.
- Да, Бен, это Армитаж, - опомнился Сноук, который, конечно, ни на минуту не забывал о своем госте и все всегда держал под контролем, - он составит тебе компанию во время экспедиции в центральную Азию.
Юноши обменялись рукопожатием, исполненным презрения и недовольства друг другом. Рука у Армитажа была такой же холодной, как и его глаза. За время этого короткого контакта, Бен успел черпнуть немного бурного потока мыслей рыжего. Военному совершенно не нравилось работать на Сноука, но распоряжение отдал его отец, видный представитель верхушки Рейха, и спорить было бессмысленно. Рыжий считал ниже своего достоинства шататься по заледенелым горам и безлюдным пустыням в обществе сомнительных фанатиков, убежденный, что здесь окажется намного более полезным. Рыжий ненавидел своего отца и мечтал превзойти его. И эта почти детская обида за отсутствие любви и постоянные невыполнимые требования показалась Бену смутно знакомой. По крайней мере, у них было кое-что общее – презрение к своим родным.
- Экспедиция? – откликнулся Бен, отдергивая руку, - та, которую организовывает Фюрер?
Сноук покачал головой с легкой загадочной улыбкой.
- Нет, у нас несколько другие интересы, - возразил он и не удержался от комментария, - ты уже знаешь?
- Некоторые люди слишком громко думают, - с удовольствием заявил Бен, покосившись на сконфузившегося рыжего. Вероятно, путешествие обещает быть относительно веселым, по крайней мере мысль о том, что можно будет безнаказанно доводить этого педанта до истерики, показалась Бену чрезвычайно приятной. Он не забывал о том, как в свое время товарищи по монастырю издевались над ним, и наслаждался тем, что теперь обстоятельства изменились в его пользу.