Хакс выбрался из своего укрытия и его осторожные шаги послышались у Бена за спиной.
- Хороший клинок, - бросил немец, не способный оторвать взгляда от меча, в руке товарища, - это тибетский палаш?
- Увлекаешься оружием? – откликнулся Бен будничным тоном, словно его не колотило изнутри, а снаружи все не было залито кровью, - это скорее «Дао». У него изогнутый клинок, - он поднес меч к лицу и подушечками пальцев стер с него следы битвы, - довольно… древний.
- Да, ты прав, - удивительно легко согласился Хакс, и Бену не стоило особого труда догадаться, что рыжий сейчас гадает, распрощается ли со своей головой тоже. Страх исходил от немца парализующими волнами. Страх и уважение после выигранной совместными усилиями битвы. Бену, впрочем, ни то ни другое не было нужно. Потому что все это означало только одно – они с Хаксом никогда не станут друзьями. Невозможно подружиться с тем, кого ты боишься до смерти, и доверять такому человеку тоже нельзя.
Не то, чтобы Бен прямо очень сильно симпатизировал рыжему, но в короткий момент откровения на заледенелом уступе он впервые за долгое время почувствовал себя не одиноким. Сноук дарил только иллюзию присутствия, он все-таки был учителем, мудрым, понимающим, но всегда предпочитающим сохранять дистанцию.
В то мгновение Бен ясно понял, что из-за его проклятого дара, у него никогда не будет ни одного близкого человека, потому что все, кого он встретит на своем пути, будут испытывать к нему или страх или отвращение. Что-то из двух. Вероятно, иногда еще какую-то тень уважения, также приправленную горькой тревогой за свою жизнь.
От этих мыслей холод снаружи легко пробрался внутрь его души и прочно обосновался там. Он принял решение по возвращению взять себе другое имя, а кривой клинок прихватить с собой в качестве трофея.
Переночевав в монастыре и добравшись до следующего населенного пункта, они получили распоряжение от Мариуса вернуться в Германию.
Отец Хакса распорядился, чтобы сын по прибытию тут же отправлялся на восточный фронт, в Польшу, куда уже вовсю стягивались военные силы. Австрия стала частью Германии. Кайло Рен, как теперь себя окрестил Бен, навязался вместе с Армитажем на передовую, игнорировав требование Мариуса заявиться к нему на ковер и отчитаться о результатах экспедиции. Кайло догадывался, что Сноука его непослушание сильно разозлит, но словно специально играл с огнем. После произошедшего в монастыре, ему отчаянно хотелось пролить чужую кровь, словно только этим он мог затушить болезненный, сжигающий его изнутри огонь своей души. И это желание было удовлетворено сполна, только облегчения не приносило. В конце-концов он получил незначительное ранение и вынужден был отступить в Германию. Мариус незамедлительно отыскал ученика в военном госпитале в Дрездене. Сказать, что он был зол – ничего не сказать, его глаза сияли из-за маски неподдельной яростью. Кайло даже слова сказать не успел, когда невидимая сила сжала его горло.
- Дрянной мальчишка, - презрительно процедил Сноук, - твое не место на войне.
Кайло стоило огромных усилий и концентрации освободиться из захвата. Он тяжело дышал и сам гневно сверкал глазами в ответ на осуждение учителя.
- А где мое место?! – прошипел он, - в психушке? Или в какой-то дыре, вроде Тибета, в погоне за старыми сказками?
- Это не сказки, - сухо возразил Сноук, - но ты пока еще слишком молод и глуп, чтобы это понять.
Он внезапно успокоился и довольно нервно огляделся по сторонам.
- Это не наша война, - понизив голос, произнес учитель, - и точно не твоя, - это напоминание было равносильно ледяному душу, но прежде, чем Кайло снова успел вспыхнуть, Мариус добавил снисходительно, - Пусть мясники развлекаются, пока мы занимаемся делом. Ты нужен мне в Аненербе.
- Я не хочу сидеть сложа руки, - капризно сказал Кайло, - мои способности могли бы пригодиться на фронте…
- Идиот, - Сноук закатил глаза, - не заставляй меня разочаровываться в тебе. Даже в клинике ты был куда благоразумнее, а сейчас превратился в бешеного пса. Почувствовал вкус крови?
В этом было стыдно признаваться даже учителю, который и без слов видел Кайло насквозь. Даже самому себе. Потому что весь этот хаос, ютившийся на дне его разума после пребывания в Наррентурме, наконец-то успокоился и сменился гармонией. Все части целого наконец-то встали на свои места. Он был создал, чтобы нести смерть, единственное, что у него получалось. Чтобы достичь вершины своего могущества. Чтобы вселять ужас. Чтобы побеждать и наказывать тех, кто причинил ему боль. Не для снисходительной любви матери, не для жалких попыток заслужить симпатию других людей. Даже не для похвалы учителя. И все те люди, что ненавидели его, пичкали таблетками и подвергали экзорцизму, были абсолютно правы. Он пришел, чтобы стереть с лица земли их жалкие, мелочные, бессмысленные жизни. Как… антихрист.
- Я слышу твои мысли, - очень вкрадчиво заговорил Сноук, - и если ты не образумишься, то мне придется убить тебя.
Сказав это, Сноук удалился, оставив Кайло с сосущим чувством пустоты внутри после очередного предательства.
Однако, совсем скоро Кайло пришлось убедиться в том насколько он все-таки нуждается в Сноуке. Его отчаянная бравада на счет будущего господства и великих завоеваний Рейха с треском разбились о жестокие скалы реальности. Кайло наивно полагал, что с помощью гипноза и своих талантов легко поднимется на пьедестал военной верхушки, но закрепившиеся там личности оказались хитрее и проворнее. Быстренько всплыли подробности его биографии, совершенно не подходящие для карьеры в политике – гражданство другого государства, отец-еврей, мать-католичка. И если бы не вовремя сжалившийся Сноук, то Кайло и вовсе швырнули бы в застенки, провозгласив шпионом. Тогда учитель впервые пригласил юношу в затерянный в альпийских снегах замок, пожалованный Мариусу самим Фюрером за неоценимый вклад в развитие Рейха. Кайло злился, потому что теперь ему казалось, что учитель стыдится его, как когда-то мать, поэтому и держит подальше от общества. Но Сноук объяснил это приглашение тем, что и сам желает отдохнуть от наскучившей светской жизни и напряженной политической работы.
Именно в замке Кайло загорелся идеей изготовить себе шлем, чтобы красноречивая внешность больше не заставляла никого задаваться вопросами его происхождения. Он вдохновился моделью головного убора рыцарей тевтонского ордена и принялся за работу, все дни проводя в мрачном подвале замка. Завершив свой труд, Кайло с почетным видом явился в своем творчестве к ужину, чем вызвал у Мариуса продолжительный приступ смеха.
- Достойно принца тьмы, - похвалил тот, вытирая слезинки, выступившие на глазах и кое-как выравнивая дыхание, - но в эти прорези не пролезет вилка. Да и спать будет неудобно.
Кайло насупился и торопливо стянул маску с головы, растрепав волосы. Теперь в своих черных одеяниях он больше походил на ворона, только что рывшегося на городской свалки. Мариуса совершенно не испугал тот гневный, яростный взгляд, который бросил на него ученик. В уголках губ наставника притаилась игривая, почти мальчишеская улыбка.
- Я не буду есть в присутствии других людей, - заверил его Кайло и, подумав, добавил, - и спать тоже.
- Да-да, - кивнул Сноук, - вообще перестанешь спать, все время опасаясь покушения, как Цезарь. И питаться будешь только кровью младенцев.
- Учитель, - сквозь зубы процедил Кайло. Хозяин замка сжалился и умерил насмешку в своем голосе.
- Будь осторожен, мой юный друг, вставая на этот путь, - почти серьезно предостерег он, - и помни, что многих великих полководцев сгубили женщины.
- Я не собираюсь тратить время на такую ерунду, - сурово отрезал юноша, не распознав иронии в словах собеседника и невольно засмущавшись. Это, конечно же, не укрылось от внимательного взгляда Мариуса, и наставник тяжело вздохнул. Все-таки он отлично знал, что человек на другом конце стола, в черных строгих одеждах, с жутким мечом, с которым он не расставался после экспедиции даже ночью, всего лишь импульсивный мальчишка. И Мариус жалел, что война началась прежде, чем он успел достаточно подготовить и воспитать своего подопечного.