Кайло медленно убрал в сторону руку с перстнем. Он наклонился к девушке и оставил ей засос на шее.
- Пусть этот шрам всегда напоминает тебе, кому ты принадлежишь, - сказал он удивительно холодным тоном, - одевайся и убирайся.
Потом Рей было мучительно стыдно, а проклятое клеймо над ребрами только усугубляло ситуацию. Со временем оно начало жутко болеть и чесаться, но девушка сдерживала себя, стараясь не привлекать к нему лишнего внимания. Однако, в их отношениях с Монстром наступило перемирие, которое, таковым, конечно, сложно было назвать, но и другого подходящего слова у Рей не находилось. За время этого самого перемирия Рей узнала о том, сколько в Гюрсе на самом деле скрытых от глаз чуланов, закутков и темных пустых помещений, где никто не может помешать тем, кто ищет уединения. А заодно и много нового о своем теле и искусстве скрывать шрамы и засосы. Монстр поджидал ее внезапно, но в действительности, Рей с самого утра только и делала, что ждала этих встреч, когда они вгрызались друг в друга как дикие звери, потерявшие голову от темной, животной страсти. Она не давала его шраму нормально зарастать. Он продолжал клеймить ее, но уже разными другими способами. И в этот раз Рей было абсолютно все равно, что думают о ней другие заключенные, потому что она была уверена в том, что любой, кто попытается осудить ее, поплатиться за это собственной жизнью. Она думала об этом с совершенно несвойственной ей жестокостью, с обидой вспоминая о том, как ее чуть не убили тогда, когда она была действительно невинна. Теперь же даже надзиратели пытались быть с ней вежливее или попросту предпочитали обходить стороной.
Эта относительно светлая сторона закончилась в тот момент, когда в лагере внезапно появился Финн. Рей только успела вернуться в лазарет из комнаты Монстра, по пути приводя себя хоть в сколько-то приличный вид, когда увидела старого друга на койке. Ворчливый врач осматривал новенького без особого энтузиазма, лишь бы только соблюсти формальности и избежать новой вспышки занесенной извне инфекции. Рей дождалась, когда врач отправиться к раненым военным и бросилась к другу, столкнувшись у его койки с Кайдел. Американка не пыталась говорить с Рей о происходящем, хотя прекрасно догадывалась, где пропадает ее подруга и почему потом возвращается такой запыхавшейся, растрепанной и заторможенной. Сейчас, однако, Кайдел вся полыхала от гнева, и Рей пришлось оттащить ее сторону, чтобы она не задушила Финна.
- Урод, - зарычала Кайдел вместо приветствия, ощерившись как дикая кошка, и впервые за долгое время позволила себе грубость в адрес Рей, - пусти меня, тупая ты поблядушка.
Рей судорожно сглотнула, но продолжала удерживать американку. Финн виновато потупил взгляд, не зная что сказать. Кайдел немного успокоилась и сказала примирительно, накрыв руку Рей своей.
- Рей, прости, я не хотела, - ее обычно уверенный голос вдруг дрогнул, - но мы здесь из-за него.
- Финн… - примирительно начала Рей, пропустив извинения подруги мимо ушей, потому что и так о себе все знала, - я… рада тебя видеть… но… - это оказалось не так легко, как она думала, - но может быть ты…
- Да, черт возьми! – наконец-то включился в разговор он и встревожено огляделся, проверяя, не подслушивают ли их, - меня перекинули сюда из Ривесальта. И с момента, как все случилось я только и думал о том…
- Какой ты трус и предатель? – нетерпеливо перебила Кайдел.
- Об этом тоже, - подавленно согласился Финн, - что с вами стало… Ко, послушай! – он судорожно сглотнул, - они схватили Роуз. И сказали мне, что если я всех сдам, то они ее отпустят…
- Представляешь, дружок, - нервно рассмеялась Кайдел, - она тоже здесь.
- Да? – оживился парень, - где она? Что с ней? Как она?
- Отлично, тупая ты башка, если она в концлагере, - ядовито выплюнула Кайдел и заметила доктора, приближающегося к ним.
- Мне надо с ней увидеться…
- Тебе надо сожрать свой сраный язык, - не унималась американка. Она снова превратилась в ту страстную и опасную версию себя, которая готова была рвать противника голыми руками. И Рей бы попыталась ее успокоить, если бы у них было еще время.
Она злилась на Финна, впрочем, вероятно, это было не совсем точное определение ее чувств. Финн был другом ее детства, первым близким человеком, он спасал ее жизнь, он помог ей вырваться из заговоренного бермудского треугольника пустыни и искать счастья в Париже, он вдохновлял и поддерживал ее… Но он слишком любил Роуз, чтобы не пожертвовать даже Рей ради нее. Вероятно, если бы она любила кого-то также сильно, то смогла бы его понять. Но пока она только пыталась, слабо оправдывая ее перед собственными представлениями о совести и морали. В любом случае его выбор, вероятно стоивший ему больших внутренних сил и страданий потом, не изменил ничего в судьбе возлюбленной. Однако, Роуз была жива. И Рей почувствовала себя обязанной устроить их встречу, чего бы ей это не стоило. И у нее, конечно же, уже имелся план на этот счет.
Пока доктор отчитывал их с Кайдел за то, что они болтают с заключенным вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности, Рей уже мысленно была далеко лазарета. Она пыталась услышать тишину в своей голове и настроиться на нужную частоту.
«Кайло» - позвала она мысленно, и ответ не заставил себя долго ждать.
«Даже по имени меня назвала? Что-то случилось?» - услышала она в своей голове язвительный, но, тем не менее, весьма обрадованный ее вниманием голос Монстра.
Монстр удивительно легко согласился выполнить просьбу Рей, и она даже начала беспокоиться, не кроется ли в этом какой-то подвох. Встреча была назначена в допросной под предлогом обработки нового пленника, что не имело особенно смысла. Монстра боялся весь Гюрс, включая администрацию и несчастного Хакса, который шарахался от мрачной черной фигуры, только завидев на другом конце коридора. Рей была, наверное, единственным человеком, у которого этот темный призрак вызывал какие угодно эмоции, кроме страха. В последнее время среди всего этого калейдоскопа чувств все-таки преобладало вожделение, но девушка настолько отдалась тому бурному потоку, который нес ее, что даже не стеснялась признавать это. Поэтому они заявились в допросную раньше, чем туда должны были доставить необходимых узников, с вполне очевидными целями.
На Рей невольно нахлынули воспоминания об их первых встречах, таких далеких и невинных. Ей забавно было думать о том, что в тот момент, когда Монстр снял перед ней маску, обнажив свое бледное, почти мальчишеское лицо с этими созвездиями родинок и пухлыми губами, она и представить себе не могла, что спустя десять месяцев будет происходить между ними. Он был таким робким и смущенным, открывшись перед ней. Он смотрел с таким удивлением и восторгом, встретив кого-то, равного себе. Он был галантным и внимательным, таскал ей книги и армейские пайки. А теперь он вжимал ее в стену той самой допросной, закинув колени на плечи, сжигая заживо этими проклятыми черными как сама ночь глазами. Но Рей не могла нормально сосредоточиться на процессе, волнуясь, что в любую минуту в допросную могут ввалиться ее друзья и охрана. И если осуждение своих друзей она уже готова была проглотить, то охране лагеря вовсе не нужно видеть Монстра без маски.
К их величайшему везению, шаги в коридоре послышались, когда они уже успели оторваться друг от друга и судорожно пытались вернуть себе невозмутимый вид. Кайло с этим было проще – у него была плотная одежда из немнущейся ткани и шлем, за которым легко было спрятать распухшие губы и растрепанные волосы. В такие моменты Рей даже завидовала ему – помятая пижама арестантки была слишком красноречива, да и от возможности скрыть лицо она бы сейчас не отказалась. Оставалось только хоть немного приглаживать птичье гнездо на голове и смущенно прятать взгляд.