Выбрать главу

- Эм… ну… ты и сама не знаешь? – раздосадовано откликнулась Роуз и поправила прядь волос, выбившуюся из ее сложной прически состоявшей из сплетения множества тугих кос. Она всегда носила короткую стрижку, и видеть ее с длинными волосами, да еще и так причудливо уложенными было странно. Но не менее странно, чем все происходящее. Наконец-то Роуз решилась сжалиться над подругой.

- Ты беременна, - торжественно объявила она, - так мне не говорить По? Ты сама скажешь?

- О боже, - только и могла сказать Рей, прежде чем откинулась обратно на подушку. В ее висках начинала пульсировать головная боль от мучительного мыслительного процесса и попыток уложить все эти новые обстоятельства. Она не умерла. Им удалось сбежать от Прайда и разделаться с его помощниками. И каким-то образом встретить Роуз, которая тоже не умерла. И Роуз говорит о Хаксе так, словно он ее старый приятель. И Рей беременна, не сложно догадаться от кого. Но как это вообще возможно? Она была совершенно уверена в том, что после всего пережитого, ее тело больше похоже на безродную мертвую пустыню. В конце-концов ей уже скоро сорок. Скоро сорок… А она даже не заметила. Хотя, конечно, не так уж и скоро, но в таком возрасте, как правило, не так то просто забеременеть и это не всегда получается даже у тех, кто этому стремится. А у нее получилось, когда она скорее желала обратного. И да, Роуз почему-то уверенна, что отец ребенка По. Насколько все было бы проще, если бы это было правдой.

Черт.

- Ты не выглядишь счастливой, - заметила Роуз. Все-таки она всегда была чрезвычайно проницательна.

- Я… удивлена, - начала бессвязно лепетать Рей, утопая в своих мыслях, как в зыбучих песках, - я думала, что этого не может быть… когда я после войны попала в Париже к доктору, он сказал, что… возможно, я уже была беременна неудачно. Но я не помню… и это… черт.

Это все слишком. Слишком сложно. И Рей тут же принялась себя успокаивать – беременность еще не гарант, что будет ребенок, зная все ее проблемы со здоровьем после войны. Тот доктор довольно красноречиво дал ей понять, что, скорее всего, война выжгла ее тело также, как и землю Европы. И оборвавшаяся на позднем сроке первая беременность окончательно поставила точку в этом вопросе, хотя Рей совершенно этого не помнила, предполагая, что это случилось именно в то время, которое выпало из ее памяти. Так что она справится с этим и во второй раз, будучи уже взрослой и закаленной жизнью. Конечно, это будет эмоционально тяжело, но все обойдется.

И она обязательно выяснит что здесь вообще происходит и расспросит Роуз обо всем. Когда сможет все это проглотить и переварить.

Роуз почувствовала настроение подруги и поднялась на ноги.

- Не говори По, - опомнилась Рей, - не надо ему пока знать.

Роуз коварно улыбнулась.

- Сама скажешь, - распорядилась она, - отдохни пока, - ох уж этот тон маленькой мамочки для всех, кто попался ей под руку! Не терпящий никаких возражений, - будем ждать тебя к ужину.

Роуз уже была в дверях, когда вдруг спохватилась.

- Твое платье все было залито кровью, поэтому я его выкинула. Извини, нужно было спросить тебя, - она слегка погрустнела, - но не могу после… видеть окровавленные вещи, сама понимаешь, - Рей кивнула, - так что я тебе что-нибудь найду.

Китаянка задумчиво постояла еще какое-то время, разглядывая стену, покрытую белоснежной штукатуркой, вероятно, размышляя о чем-то своем.

- Мое тебе не подойдет. А вот Констанс будет как раз, она почти с тебя ростом. И такая же худенькая, - она как-то особенно нежно улыбнулась, - ну ты скоро поправишься. И не дай бог ей тоже поправиться по той же причине…

- Кто такая Констанс? – апатично откликнулась Рей.

- Моя дочь, - ответила Роуз, окончательно шокировав и так перегруженную новостями Рей.

Ужин был накрыт в патио, с видом на залив и расположившийся внизу город. Сквозь плотную крышу из побегов винограда проглядывали яркие южные звезды. Пахло морем, цветением и свежеприготовленной пищей. И хотя трапеза была довольно скромной, Рей она показалась куда более торжественной, чем сложные и роскошные пиршества в замке Сноука. Потому что за столом собрались ее друзья. И Хакс – добавила она про себя. А еще двое детей Роуз и Хакса. Последнее девушка сколько не повторяла в своей голове, никак не могла принять за правду, хоть и наблюдала этих удивительных существ все время, пока Роуз накрывала на стол. Констанс, названная в честь второго имени Кайдел, вероятно, родилась сразу после войны, поскольку была уже изрядно вытянувшейся и почти сформировавшейся девушкой-подростком. Смесь арийских генов Хакса и азиатской внешности матери подарила ей совершенно необычную красоту – белоснежные густые локоны и раскосый разрез темных глаз. Девочка пока еще не способна была понять, насколько она свежа и хороша, поэтому все время жалась в углу и смотрела на присутствующих волком, теребя подол цветастого льняного платья. Ее младший брат Финн пока плохо разговаривал, но отличался куда большим дружелюбием, сразу облюбовав колени По.

Все это было слишком странно и не похоже на правду. Однако, пока Рей пыталась помочь Роуз с ужином, она уже успела услышать короткую версию происхождения этих детей и странного, непостижимого союза.

Он начался в тот самый момент, когда Роуз подняла крышку блюда, на котором лежала голова ее бывшего возлюбленного. Вернее, немного позднее, когда Хакс, выведенный из себя непостижимо жестокой и безумной выходкой Рена, которого он и так переносил с трудом, вдруг пожалел убитую горем девушку. Он еще некоторое время оставался начальником лагеря и вынужден был разгребать бардак, устроенный своим подчиненным и его любовницей, а сам тем временем украдкой присматривался к бойкой, но удивительно доброй китаянке. Когда союзники пришли в Гюрс, Хакс внезапно для самого себя, предложил девушке бежать вместе с ним. А потом, уже в Италии, куда Армитажа перебросили в последние годы войны, они обвенчались в красивом готическом храме того самого маленького городка, затерянного в горах. Это все больше напоминало те самые романы мадам Демерон или непостижимую для Рей сказку с хорошим концом. Потому что все ее сказки кончались плохо.

Ведь эта история была зеркальным отражением их темной и мучительной страсти с Монстром. Тюремщик и заключенная; люди, воевавшие на разных сторонах, и все же, сумевшие поставить свою любовь выше войны. Поэтому всю первую часть ужина Рей была чрезвычайно печальна и погружена в свои мысли.

Рей пыталась представить возможный хороший конец своей истории и никак не могла, постоянно спотыкаясь о какие-то отягощающие обстоятельства. Впрочем, один вариант все-таки был и хуже всего было осознавать, что она сама разрушила все их жалкие шансы на счастье. Если бы тогда, после убийства Сноука, они вместе сели бы в физелер и отправились подальше от войны. Или… даже вернувшись в Гюрс, смогли бы договориться и не терзать друг друга до освобождения лагеря. Или… или…

Сейчас было бессмысленно сожалеть обо всем этом, потому что были вопросы куда более животрепещущие и касавшиеся настоящего. Что ей делать с этой внезапной беременностью? Говорить ли Монстру или так и сбежать, не выполнив своего обещания вернуться в Рим? В одном она была уверена точно – теперь она не сможет его убить. Не потому, что он отец ее будущего ребенка, родиться тот или нет, и не потому, что она услышала историю непостижимой любви Хакса и Роуз, и ее каменное сердце растаяло и обливалось слезами. Потому что в тот самый момент, на том мысе, в руках беглого нациста, за шаг от гибели, она поняла, что больше никого не убьет. Даже Монстра.

Пока Рей блуждала в лабиринте своих мыслей, ужин подошел к концу, и Роуз удалилась, чтобы отправить детей спать. Воцарилось неловкое молчание, потому что сложно было представить более странных соседей за одной трапезой, чем Рей, По и Хакс. И, конечно, По просто не мог сдержаться и не попытаться завязать очередную войну.

- Ты просто полный урод, - сказал он Хаксу, - что заманил нас, чтобы отдать своим бывшим дружкам.

Рей никак не реагировала, потому что не видела особого смысла в том, чтобы озвучивать очевидные вещи.

- Послушай, пилот, - Армитаж тоже не смог остаться в долгу, - ты, может быть, и влюблен только в самого себя, но для меня нет никого важнее моей семьи. Вряд ли ты сможешь это понять.