35. СВОЙ!
- Девочка!
Катя выпустила край чулка. Не может быть!
- Девочка! - кричал кто-то по-русски. - Эй, оглянись! Ты Гайдученко?
"Не может этого быть, - подумала Катя. - Мне послышалось!" А сама уже торопливо оглядывалась и вдруг увидела. Человек в морской форме шел к ней, отделившись от толпы. И она поняла - свой! Ого, как она завизжала! Наверное, лебедки и мачты вздрогнули, а Катя уже вцепилась в его китель и ни за что не хотела выпускать: бормотала что-то про перемещения, про Паньку, а моряк утирал ее платком и рокотал совсем как папа:
- Вот ты какая, девица Гайдученко! Вот и славно, ты у нас везучая!..
Ох, теперь-то все будет хорошо! Моряк даже поднял ее на руки.
От смущения она опомнилась и сказала:
- Не надо, я очень тяжелая.
Он поставил Катю на палубу и по-французски поговорил с офицером. Франт кивал и улыбался Кате, а она крепко держалась за обшлаг моряка.
- Познакомимся! - сказал он, попрощавшись с офицером. - Иван Иванович меня зовут. Моряк на службе Академии наук. Тебя же зовут, наверное... Оля! Не угадал?
- Нет... - Катя уже улыбалась.
- Надя?
- Нет, не угадаете! Мою маму зовут Надежда Сергеевна, а меня Катя.
- Катя-Катюша, купеческая дочь! - пропел речитативом Иван Иванович. Катя-Катюша, где же твои родители?
- Дома. В городе Дровне, Свердловской области.
- С кем же ты была на судне? Погоди, с какого борта тебя потеряли? С "Астрахани"?
Катя удивилась. Иван Иванович заранее знал ее фамилию, значит, его предупредили, что она не вернулась из перемещения. Про какое же судно "Астрахань" он спрашивает?
- Что вы, Ван Ваныч... Я вообще не была на кораблях, кроме "Голубого кита". А на него я переместилась.
Моряк очень внимательно посмотрел на нее. Спокойные его глаза так и остались спокойными, он только чуть приподнял нижние веки.
- Х-м, переместилась?.. Откуда же ты переместилась?
- Из Дровни, - отвечала Катя, не подумав, что такой ответ звучит просто чудовищно.
Она-то сама привыкла к чудесам, а бедный моряк и слыхом не слыхал о перемещениях!
- Когда ты была в Дровне? - как бы небрежно спросил Иван Иванович.
- Сегодня, - сказала Катя. - Видите? По свердловскому времени уже одиннадцать ночи, а переместилась я в три часа дня... Знаете, я сегодня перемещалась два раза! А на субмарине (она выговорила это слово с удовольствием), на субмарине из-за меня поднялся бунт! А в Англии меня принимали за колдунью.
Моряк достал маленькую расчесочку и поправил волосы, очень внимательно глядя на Катю. Она улыбалась ему от всего сердца - давно уж никому так не радовалась, разве что сегодня Бену Ферри, когда он вошел в носовой отсек. Но казалось уже - все это было тысячу лет назад...
- Х-м... Когда ты была в Англии?
- Сегодня же, конечно! Иван Иваныч, - внезапно догадалась Катя, разве вы не знаете о перемещениях?
- Знаю, знаю! - очень твердо сказал моряк. - Вот что, Катюша... На самолете ты летала сегодня?.. Нет? Хочешь полетать на самолете?
- Домой на самолете?! - Катя всплеснула руками.
- Именно так, - почему-то с облегчением подтвердил новый знакомый. Именно домой вот на этом самолете...
Правда! Над кормой возвышался решетчатый мост, а на нем стоял самолет с двумя парами крыльев - биплан. Похожий на ПО-2, на которых воевали летчицы из полка Бершадской, только без колес. По-видимому, это была летающая лодка, гидросамолет, который садится на воду прямо брюхом, а не поплавками. По мосту вокруг самолета ходили люди в рабочей одежде, а на хвосте был нарисован трехцветный флаг.
- Ой, неужели можно домой! Прямо сейчас?
- Сейчас и отправимся, - сказал Иван Иванович, с жалостью глядя на девочку.
Он видел так много людей, которых море лишило разума! Бесконечные часы ожидания посреди океана сводят с ума крепких мужчин, моряков, не то что маленьких девочек...
Капитан был уверен, что Катя сошла с ума в море, когда упала с борта корабля. Поэтому он решил бросить все свои дела на французской эскадре. Он сам отвезет бедняжку домой. Она еще маленькая, и ее можно еще вылечить.
- Сейчас отправимся, Катюша. Если хочешь лететь, сейчас и полетим. Стой на месте, никуда не отходи!.. Пожалуйста, проследите, чтобы ее не затолкали. - Последние слова, сказанные по-английски, относились не к Кате.
У шлюпки, спиной к общей суете, удобно расположился здоровенный мужчина в светлом костюме. Он кивнул и помахал двумя пальцами: идите спокойно, прослежу, чтобы не затолкали. Иван Иванович нырнул в толпу у правого борта. Катя обиженно посмотрела ему вслед - что он обращается с ней, как с грудным младенцем?
А здоровенный дядька подошел к ней и сипло осведомился:
- Мисс Гайдутшенк-о?
- Да, это я, - удивленно ответила Катя.
- Мисс говорит по-английски! Поздравляю вас, мисс Гайдутшенк-о, чудесное спасение, - приветливо сказал сиплый. - Впрочем, кое-кто охотно поплавал бы в водичке, чтобы попасть на субмарину "Голубой кит".
Он достал портсигар. И вдруг Катя узнала его - сыщик страховой компании Майкл, гость мистера Уоррена! Тот, что принял ее за мисс Элизабет. Он, видимо, не узнал ее и продолжал благодушно:
- Таинственный мистер Солана вас не обижал?
- Я сама его обидела! - с торжеством похвасталась Катя. - Фашист он, этот Солана! А вас я знаю. Вас зовут Майкл.
- Хе-хе-хе! - сипло засмеялся Майкл и внезапно осекся.
Сигарета выпала изо рта на палубу. Добродушное лицо Майкла стало испуганным и некрасивым. Он быстро подобрал сигарету и отошел, оглядываясь, к свободному борту - выбросил сигарету в море, но обратно уже не вернулся. К Кате возвращался ее земляк под руку с сердитым стариком в очень красивой и нарядной форме. Вся толпа повернулась спиной к морю и смотрела, как они идут. Иван Иванович быстро говорил по-французски, а старик кивал и повторял несколько слов, похожих на "повара" и "фанфана"*, затем наклонился к Кате, погладил ее по голове и снова повторил про повара и фанфана. И вдруг оба моряка взяли под козырек. Катя поняла - прощаются. Фотографы пыхнули своими лампами, и нарядный старик решительно вернулся в толпу... Но тут Кате и в самом деле стало нехорошо - она уцепилась за какой-то ящик. Русский моряк подхватил ее на руки и понес к самолету. Катя смутно слышала, как он просит собрать и принести его чемоданчик и что адмирал отправляет гидросамолет через десять минут. Его собеседник сказал: "Бедная девчушка". Катя попробовала приподняться, но ей сказали: "Лежи, спи". Она еще немного слышала, как ее укладывали, подтыкали под спину пальто, пахнущее нафталином. Затягивали ремень на животе. Переговаривались домашними, встревоженными голосами. Иван Иванович напомнил тому, кто сказал "бедная девчушка", про радиограмму послу и в министерство. И казалось, сейчас же самолет рванулся, как бегун на старте, так что перехватило дыхание.