С торжеством направилась эскадра к берегам Франции. С палубы "Марианны" текли медные звуки труб - адмирал устроил банкет с оркестром, фейерверком и коньяком из личных запасов. На радостях он пригласил к столу Ферри и Дювивье.
Бен прибыл на празднество в мрачном настроении. Он был пленником, черт побери, и в этом не было ничего веселого. Угрюмую радость ему доставляла только мысль, что мерзавец Солана, кажется, рехнулся окончательно.
Сдержанный Дювивье не пил и тихо сидел рядом с Беном в кинозале "Марианны". Спокойно оглядывался. Помахал рукой старому знакомому капитану Турвиллю.
В самом разгаре веселья Жан спросил у Бена:
- Земляк, что ты думаешь о чудесах?
- Чудеса не моя профессия, - ответил Бен. - Я подводник! Кто с-сказал, что я не подводник? Г-говорящих рыб... не бывает! - выкрикнул Ферри. - Не бывает! Земляк! Д-девчонка пряталась на "Ките", т-ты слушай. Пряталась, клянусь п-перископом!..
- Ладно, ладно, земляк! - миролюбиво сказал Дювивье. - Поднимайся. Пойдем смотреть фейерверк.
Щедрость адмиральского угощения пагубно сказалась на Бене. Потрясенный разнообразными событиями дня, он чересчур налег на коньяк. Ночная прохлада и цветные огни фейерверка совсем его разогорчили.
- Р-радуются!.. К-куда спрятали русскую мисс? Говорящие рыбы, клянусь перископом!.. Где ты, Жан? Жан, Жанчик! Т-ты слушай... Девчонку никто не прятал. Она сама п-пряталась, клянусь говорящей рыбой...
Дювивье с трудом увел спать Ферри, сбитого с ног коньяком и чудесами. Надо сказать, что инженер тоже не слишком поверил Катиному рассказу о говорящей рыбе. Он возглавил бунт на "Голубом ките" по другим соображениям. Он, как и Ферри, заподозрил плохое, когда Солана ввел звуковую маскировку. Дювивье хорошо знал морские законы и предвидел, что за пиратские действия придется отвечать всем офицерам "Кита". Поэтому он попросил Катю передать предупреждение советским властям. Его беспокойство стало очень сильным, когда корабли адмирала начали поиск. Капитан Солана упрямо держал подводную лодку на дне и не захотел обнаружить себя даже после оползня. Неясной оставалась причина такого упорства. Жан искал эту причину, строил разные предположения, но придраться было не к чему. Хозяин и капитан субмарины желает, чтобы она лежала на дне, и всё тут... Катино заточение дало повод высказать Солане неповиновение. Капитан не имеет права жестоко обращаться с девочкой, решили офицеры и освободили Катю из кладовой. А Катя первым долгом закричала: "Ваш гнусный капитан будет топить батискаф!.." О, теперь повод для бунта был налицо! Впопыхах не обратили внимания на Катины взволнованные речи о Маке, говорящей Рыбе. "Топить батискаф", - кричала Катя. А "Бретань" уже замолчала. И офицеры в ужасе подумали, что будет с ними, если Солана успел торпедировать "Бретань". Например, послав к хрупкому суденышку торпеду без заряда. Такая торпеда прошила поплавок без шума, - вот и молчит батискаф... Чтобы не оказаться соучастниками преступления, офицеры решили немедленно арестовать Солану и ворвались в носовой отсек. К счастью, они успели предупредить выстрел опять-таки благодаря Кате. Но рыба, рыба! Что имела в виду девочка, когда рассказывала о говорящей Рыбе?
Инженер Дювивье, как и адмирал Перрен, уже ничего не мог узнать. Катя улетела. Единственный человек, посвященный в тайну, - капитан Эриберто Солана - сошел с ума. Говорящая Рыба не умела рассказывать о своих создателях. Да и услышать ее теперь было мудрено - Мак единолично занял институтский бассейн, чем и сорвал воскресную тренировку пловцов общества "Труд" в городе Дровня...
37. ЧАЙ - КОФЕЙ
Радиограмму с "Марианны" передали в Дровню по телефону уже во втором часу ночи. Игорь крепко спал, опустив голову на холодный лабораторный стол. Пронзительный, длинный сигнал телефона превратился для спящего Игоря в сирену санитарной машины. Игорь бежал под грозовым ливнем за машиной, на которой везли Катю. Сирена завывала, гремел гром. Игорь проснулся и увидел, что все бегут к телефону. С грохотом катился стул по кафельному полу, кто-то на бегу включил полный свет.
- Москва, Москва, плохо слышу!.. - кричали у телефона. - Во, теперь слышу, давай текст!.. Товарищи, тише, пожалуйста!.. Тишина! - заорал грандиозный бас. И все услышали сорванный голос москвича: - Повторяю полный текст, товарищи. "В шестнадцать часов Гринвича Екатерина Гайдученко принята на борт океанографического судна "Марианна". Девочка отправлена с сопровождающим в аэропорт Нью-Йорка - Айдлуайд, извещено посольство". Всё, товарищи!
Теоретики закричали "ура". Кто-то целовал Якова Ивановича, обхватив его голову белыми рукавами халата. Московский начальник держал директора за пуговицу и сипел:
- Повезло, повезло вам, уральцы!.. Тем не менее будете и ответ держать, дорогие уральцы!
Сквозь толпу прошел академик, как будто игла сквозь ткань. Поздравил Катиного отца, что-то спросил вполголоса и плавно зашагал к выходу. Аккуратный, в наглаженном костюме, он смотрел вперед и вверх, а глаза у него были такие, что Игорь еще полминуты стоял и думал: на кого был похож сердитый дяденька? Непонятно вроде бы и, однако, понятно. Все равно непонятно - будто у него все лицо ушло в круглые черные глаза и прямой залысый лоб... Квадратик не любил вдаваться в чужие переживания, он был человеком действия. Однако убитое лицо академика его поразило. Почто теперь убиваться? Перемещение кончилось благополучно, Катерину везут домой, полмира перевидает! Когда еще Игорь станет морским радистом, и побывает в Атлантическом океане, и на аэропорт Айдлуайд посмотрит. Катерина все это уже видела. Даже подводные лодки, которые ей, по девчоночьей глупости, безразличны. Без сомнения, девчонке повезло!
Размышления Квадратика были прерваны Катиным отцом. Он говорил по телефону и, не отрываясь от трубки, поманил мальчика к себе.
Игорь подошел и умостился рядом. Было слышно, как женский голос спрашивает: "Почему ты не говоришь правду?"
- Чистую правду, - рокотал Яков Иванович, - как слеза младенца! Сейчас прибуду пр-ред ваши очи, дор-рогая!.. Надюша, я не паясничаю. Дочь пропадала и нашлась, о господи! Разве я тебе врал когда-нибудь? Через десять минут буду дома, ставь чайник... Ну вот и хорошо! Сейчас прибудем.