Явились Понсека и Дювивье - старые сослуживцы и земляки Бена Ферри. Дювивье был хозяином отсека инерциальных навигаторов и в судовой роли* значился, как шеф-радиоинженер, а Понсека был матросом, радистом, однако они дружили. Оба невысокие, чуть побольше коротышки Бена, черноволосые. Катя сразу поняла, что они - французы. Ее немного обидело то, что "два Жана" - и Дювивье и Понсека звали "Жан" - почти не удивились ее появлению.
_______________
* С у д о в а я р о л ь - список членов команды.
- Девочка-англичанка? - только и сказал Понсека. - Очень хорошо, теперь команда укомплектована. Два грека, индиец, три бразильца, голландцы и французы, а теперь еще девочка-англичанка. Спроси ее, Бен, не возьмет ли она с собой меня, когда соберется обратно в Англию.
Понсека почти не знал английского.
Дювивье внимательно выслушал рассказ старшего офицера, ловко поклонился Кате и промолвил:
- Парадоксально! Тем не менее факт налицо. Как вы себя чувствуете, мисс Кэтрин?
- О, прекрасно! - обрадовалась Катя. Ей надоело стоять у решетки и помалкивать. - Прекрасно! Мне очень скоро уходить. Объясните, пожалуйста, зачем эти белые ящики, и нельзя ли выйти на палубу и посмотреть море... если вас не затруднит?
Новые знакомые понравились Кате. Понсека улыбался ей, и никто не заводил речи о полиции.
Неожиданно Дювивье нахмурился и ответил:
- Вы не англичанка, не правда ли? Кроме того у вас очень странный шейный платочек...
Катя сушила перед решеткой красный галстук. Испугавшись сурового голоса Дювивье, она быстро повязала галстук. Так было спокойнее почему-то.
- Нет, ребята, - продолжал Дювивье по-французски, - эта девочка из России. У них все дети ходят в таких галстуках. Посмотрите на ее одежду разве это английская школьная одежда?
- Похоже, что нет, - сказал Бен.
- Не знаю, я в России не бывал, - сказал Понсека и подмигнул Кате.
- Я был в России два раза! - отрезал Дювивье. - Она русская.
Поняв слово "русская", Катя покраснела в своем углу и попробовала зареветь. Ничего не вышло.
- Заметьте, ребята, она собирается уходить. Бен, надо воспользоваться случаем. Ты что молчишь? Хочешь доложить капитану?
Старший офицер пожал плечами, а Жан Понсека быстро сказал:
- Не надо, земляк! Утрем нос старикашке!
Катя мало что поняла из этого спора. Три француза жестикулировали и спорили громким, хриплым шепотом и, по-видимому, решали: выдавать ее капитану или нет. Капитан представлялся ей большим черным пауком в темной норе. Поспорив, французы вздохнули, одинаковым движением поправили береты.
И Дювивье обратился к Кате:
- Мисс, я не совсем представляю себе, как вы сюда попали. Это великий триумф науки...
Катя поклонилась от имени науки.
- ...Я не буду задавать лишних вопросов. Но мы трое здесь присутствующие будем рады подтвердить это достижение. Минутку! Когда вы вернетесь домой, передайте тем, кто вас... послал, что район океана с координатами сорок северной и семьдесят западной опасен для плавания. Минутку! Повторите, пожалуйста.
Катя повторила добросовестно:
- Район океана с координатами... - и так далее.
- Вы не забудете?
- У меня память самая хорошая в классе! - обиделась Катя.
Она, правда, не могла взять в толк, кому надо передать эти координаты и что все это обозначает. Но звучало прекрасно: "Район океана опасен для плавания!"
- Теперь, мисс, если это не секрет. Откуда вы родом?
- Я - советская, - призналась Катя, не смея взглянуть на Коротышку.
- Отлично! А как вы передвигаетесь, если не секрет? - Они смотрели на Катю, как первоклашки на учителя. Даже - как на директора школы, вот как!
Но объяснять было уже поздно - наступила светлая темнота. Золотые кокарды задрожали, исчезли. Катя привычно зажмурилась, очутилась в воде и вынырнула, продувая нос. Речка несла ее от института в тайгу, а вдоль берега семенила бабушка и кричала:
- Рятуйте!..
Десятком взмахов Катя выплыла к берегу, выскочила на траву, отплевываясь, как мокрый верблюд. Бабушка Таня бежала к институту, вскрикивала:
- Рятуйте!.. - и прижимала к груди Катин портфель.
Увидав внучку, она сказала только:
- Лышенько мое! - и села в прошлогодний бурьян под институтским забором.
5. "ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ"
Такой грозы еще не бывало. Даже памятный случай в Киеве, когда Катя и соседский мальчишка Жорка влезли на лестницу маляра и упали вместе с лестницей и ведерком для краски - даже тот случай не шел в сравнение с сегодняшним. Бабушка Таня бушевала. Катя - еще бы! - лежала в постели, по всей улице разносился запах горелого молока, сбежавшего от бабушкиного гнева. Кате бежать было некуда. Мама примчалась с работы и, виновато мигая, стерегла дочь, а бабушка гремела, как камнедробилка, и поносила "всю семейку, которую она кормит и обстирывает без намека на благодарность". Она требовала, чтобы Катя созналась, что нарочно прыгнула в воду, желая бабушкиной немедленной смерти. Она кричала, что дети завезли ее к медведям и волкам и "привязали к плите".
Мама вздыхала, не пытаясь спорить.
Катя упорно стояла на своем: она прыгнула в воду, чтобы спасти котенка. Пока бабушка волокла ее домой, она сообразила, что, во-первых, бабушка Таня обожает кошек; во-вторых, если Катя сознается, что упала в воду, то ей запретят ходить на скельки. На вопрос, почему же Катя не откликнулась, когда бабушка взывала к ней с берега, а "плыла в воде, как той труп", тоже нашелся ответ.
Она плыла не как труп, а кролем. При этом уши должны быть в воде, и, как всем известно, пловец кролем ничего не слышит.
- Где же тот котенок? - с едкостью вопросила бабушка. - Который тебе дороже, чем родная бабка? Утонул?
Она протопала на кухню и поддала ногой коту Тарасику, впрочем не сильно. Тарасик мяукнул и продолжал подлизывать сбежавшее молоко.
Катя попросила у мамы учебник алгебры, прикрылась им, как крышей, и принялась думать. Это было нелегко - к маме уже явилась соседка Марианна Ивановна, и ей описывали в красках ужасные события и вспоминали Катины проступки за все двенадцать лет, прожитых ею на свете. Хорошо еще - отец позвонил по телефону и предупредил, что вернется очень поздно. Хоть с ним разговора не будет...
Катя со злостью откинула одеяло. Терпеть она этого не может - лежать в постели. "Сделай то, сделай это!.." Она посмотрела на закрытую дверь, показала ей язык и стала одеваться. Командуйте, распоряжайтесь, взрослые! Зато у нее теперь есть свой секрет. Тайна. Получше ваших секретов. Вот Марианна Ивановна уже начала шептаться с мамой. Толкует, наверное, о "чудных мгновениях, память о которых уйдет с ней в могилу". Тоже мне, секреты!