– То есть, вы хотите сказать, мой дорогой герр Шуман, что обычные бомбы, попросту набитые этим самым обогащенным ураном, сброшенные в глубоком тылу противника, пусть и не разнесут могучими взрывами города, но они посеют в них…
– Да, мой фюрер! – лицо профессора чуть озарилось мрачноватой улыбкой, и он, хорошо зная любовь всех присутствующих к красивой и порой даже чересчур напыщенной фразе, с присущей моменту торжественностью кивнул: – Они посеют смерть!
– Хорошо. – Гитлер пожевал губами, словно пробуя идею на вкус, затем обратился к Кейтелю: – Фельдмаршал, каким путем мы могли бы реализовать этот заманчивый проект? И куда, по-вашему, стоит подбросить наши маленькие подарки?
– Полагаю, мой фюрер, что применение этих бомб было бы уместно в густонаселенных промышленных районах России, Америки или Англии… Стратегической авиацией наши «Люфтваффе» не располагают, подводники Деница могут разве что обстрелять торпедами побережья – нерационально! Очень заманчиво было бы засыпать ракетами спесивых британцев, но наши «Фау-2» еще не совсем готовы… Восточный фронт? Там пока слишком нестабильная обстановка: порой мы вынуждены отводить войска на двадцать-тридцать километров за день. Пожалуй, риск слишком уж велик – ведь наши «снаряды» могут попасть в руки русских! Можем ли мы себе это позволить?…
Кейтель был вынужден прерваться на полуслове, поскольку дверь кабинета неслышно приоткрылась и на пороге возник один из адъютантов фюрера – обергруппенфюрер СС Фегеляйн. Не обращая ни малейшего внимания на высокопоставленных гостей хозяина ставки, он подошел к Гитлеру, склоняясь к самому уху, прошептал тому несколько слов и положил на стол лист с текстом радиограммы, только что отпечатанной на машинке со специальным крупным шрифтом – фюрер был очень близорук, но очками пользовался крайне редко.
Гитлер внимательно прочел радиограмму, на мгновение просветлел лицом и, жестом отпуская адъютанта, бывшего «по совместительству» и «свояком» фюрера (поскольку Фегеляйн был женат на сестре Евы Браун, возлюбленной вождя рейха), вновь обратился к начальнику ОКВ:
– Прервитесь на минуту, мой Вильгельм! Только что я получил приятное известие: в один из наших портов благополучно прибыла подводная лодка наших друзей из императорской Японии! Они проделали нелегкий путь в десятки тысяч морских миль через Индийский океан и Атлантику… Само провидение подсказывает нам решение!..
2
…Ночное зябко-сыроватое небо над военным аэродромом в окрестностях Дувра, подсвеченное редкими приглушенными огоньками, дрожало и сотрясалось от гула сотен прогреваемых могучих моторов.
…«Боже, храни Британию, короля Георга и самую малость меня и наш “крейсер”! А черти пусть заберут в преисподнюю поганых нацистов и самую малость потреплют старого дурака Грея, который запихнул меня в эту железяку!» – Капитан королевских ВВС Джим Грей никогда не был особенно верующим или суеверным человеком, но в «доброй старой Англии» традиции прежде всего, это – святое! Если сказано знающими людьми, что перед полетом нужно непременно поплевать на колесо шасси и, уже сидя за штурвалом, прочесть молитву – любую, пусть даже «самодельную», то будь добр исполнять.
– Башня, я – полста шестой, прошу разрешения на взлет! – Ларингофон переговорного устройства еще не согрелся и неприятно холодил щеку. Грей привычно пробежал взглядом по приборам – вроде бы все в порядке: стрелки тахометров дрожат там, где и положено, датчики давления, топлива показывают «норма». Ну, это дело бортинженера…
– Полста шестой, я – Башня… – отозвался дежурный офицер из контрольно-диспетчерского пункта. – Сова, взлет разрешаю! Ветер вам в спину, ребятки!
– Пошел к черту, старый пень… – Капитан потянул рычаг управления дросселями на себя, плавно увеличивая обороты четырех мощных «мерлинов», и шестнадцатитонный «ланкастер» неожиданно легко для такой громадины взял разбег, оторвался от бетонной ленты взлетной полосы и начал быстро набирать высоту, ложась на курс, старательно вычерченный штурманом: северо-восток, потом восток и, в конце пути, юго-восток, где и предстояла работа. Бомбардировщик капитана Грея возглавлял звено из трех самолетов, а всего на работу шли около тридцати звеньев под завязку загруженных «бомбовозов». Конечной целью армады «ланкастеров» была база подводных лодок нацистов на острове Рюген, что прятался в серой мгле Балтики где-то близ Ростока…
Диспетчер назвал капитана Грея «Совой» не случайно – на борту «ланкастера» красовалась мастерски изображенная серая сова, известная ночная охотница. Когда-то в детстве Грей, запоем читавший книжки про индейцев, узнал, что был в Канаде такой писатель Серая Сова – настоящий индеец Грей Оул, или Вэша Куоннезин по-индейски. «Тот, кто охотится ночью»… Джим Грей, Грей Оул… почему бы нет? Так же не случайно в своей «молитве» капитан помянул своего деда: когда в сентябре тридцать девятого немцы торпедировали мирный лайнер «Атению» и Британия вступила в войну, старый Грей сердито отшвырнул утреннюю газету, которую неизменно просматривал во время завтрака, и, многозначительно посматривая на внука, объявил: «Эти твари всадили несколько торпед в гражданское судно, а потом еще и расстреливали тонущих людей из пулеметов… Я всегда говорил, что мы еще наплачемся с этим шустрым парнем с челкой! Наши умники все заигрывали с ним, в надежде, что все обойдется… Теперь он показывает зубы и не остановится, пока ему эти волчьи клыки не выбьют! Джим, я бы на твоем месте записался добровольцем в наши славные королевские ВВС – не зря же ты учился в разных колледжах и в летной школе. Пора всыпать этим паршивым нацистам!..» Самое интересное оказалось в том, что дед, месивший грязь в королевской пехоте во время Первой мировой войны, встречался с тем самым Серой Совой, который в составе канадского корпуса тоже воевал на западном фронте – снайпером! Так что, благодаря именно деду, обожавшему в своей жизни только две вещи – бывшую королеву Викторию и свою прокуренную трубку, Грей сидел сейчас за штурвалом «ланкастера», а на борту «бомбовоза» красовалась серая сова…