– Ну а если там не инсулин, а наркота? – предположил я.
В ответ он рассмеялся и, взглянув на меня свысока, если не сказать, с презрением, ответил:
– Это исключено!
Я с детства не люблю медиков, тем более таких, которые строят из себя невесть кого. Поэтому я отобрал у него инъектор, приставил его к шее «ботаника» и сказал:
– Вот щас, падла, мы и проверим, сколько в натуре стоит эта хрень!
И сколько бы он не строил из себя умника, одной секунды хватило, чтобы раскрыть его истинную трусливую сущность. Он не успел и пискнуть, задрожав всем своим тщедушным телом, как я нажал на спусковой крючок и, тихо щёлкнув, инъектор впрыснул ему первую дозу из десяти. Вытаращив на меня остекленевшие от ужаса глаза, пошатываясь, будто пьяный, он пятился от меня, пока не упал на стул и тут застыл на месте, видимо, ожидая реакции на неизвестный препарат.
– Да не боись, – успокоил я его, – не мышьяк же там в конце концов.
– Ты ублюдок! – жалобно простонал он в ответ. – Я ведь не знаю, что там на самом деле! Если это не инсулин… – в этот момент он поперхнулся и, свалившись со стула, упал на колени.
Однако всё ещё оставался в сознании. И поэтому я не торопился уходить.
Не прошло и нескольких секунд, как я заметил странную перемену с моим самоуверенным знакомым. Мне показалось, что он как-то скукожился, будто фрукт, из которого выжали немного сока, и тогда я впервые заподозрил неладное. Но что бы ни было в картридже, в тот момент это грозило не мне, а ему. Однако спустя минуту он поднял голову, и я увидел помолодевшее и посвежевшее лицо. Как ни странно, он блаженно улыбнулся и сказал:
– Это прекрасно!.. Это лучше, чем наркота…
Я с изумлением смотрел на слегка изменившиеся черты его лица, на порозовевшую кожу. Мне показалось, что морщин на его учёном лбу уменьшилось процентов на шестьдесят, если не на все сто! Он помолодел лет на пять, хоть и был ещё не старик. Его рука жадно потянулась к инъектору.
– Дай его мне, – взмолился он, будто наркоман, которого начинает ломить. – Я обследую препарат…
Вместо ответа я сунул пистолет обратно в футляр и, махнув доктору рукой, покинул его лабораторию навсегда.
В тот момент, когда я всё понял, мне показалось, что я на вершине мира. Я – Властелин! Согласитесь, сложно было не понять такой простой вещи, особенно, когда ты был прямым тому свидетелем и лишних доказательств тебе не требовалось. Это было нечто вроде эликсира молодости, наилучшего средства омоложения, возможно, последней из самых успешных разработок учёных. И это сокровище было теперь у меня!
Первые часы после случая в лаборатории я пребывал во власти безумной эйфории. У меня в руках было оружие, способное не убивать, а продлевать жизнь. В его «магазине» оставалось ещё девять зарядов, каждый из которых теоретически омолаживает на пять лет. Мне было тридцать. Если мои расчёты были верны, то я мог оставаться таким же молодым в течение ещё примерно пятидесяти лет. И лишь после этого начну стареть.
Конечно, я не мог знать наверняка, и всё это надлежало проверить, но с другой стороны, я не мог не доверять собственным глазам, и потом, разве я мог доверить кому бы то ни было такую удивительную тайну?
Одурманенный этими рассуждениями, я бесцельно брел по городу, и под вечер ноги сами занесли меня в какой-то кабак. Как и положено, тут всё было прокурено, музыка играла на всю катушку, за столами пропивали жизнь пацаны, а за барной стойкой ждали дешевые тёлки. Я не идиот, чтобы пить, где попало, пока мне не подсыпят чего-нибудь в бокал и уведут моё сокровище вместе с мобилой.
Поэтому я прямиком направился к стойке, где беседовали двое накрашенных сосок, которым можно было дать не больше двадцати. Чуть поодаль, в стороне от всех одиноко склонилась над бокалом с «мартини» ещё одна – местная рыжеволосая женщина-«загадка». На вид ей можно было дать немного за тридцать, но если вы сотрёте тушь с ресниц и смоете с её лица под утро всю краску, то увидите изношенную проститутку лет сорока пяти. Такие совсем не в моём вкусе, но мне пришла в голову одна мысль.
Я подсел к ней и, обменявшись всего парой слов, легко заставил её позабыть о «мартини». Она назвалась Моникой. Что ж, пусть будет так. Оказалось, что она жила неподалёку, вернее, снимала комнату в большой старой захламлённой квартире. В самой комнате, однако, было на удивление чисто и прибрано. Бывает и так. Здесь стоял заранее разложенный диван, небольшой шкаф, трюмо, телевизор и лампа под розовым абажуром на небольшом столике.