Перов достал из папки документы и положил их на стол.
— А как Вы объясните наличие паспорта, найденного нами, в том числе заграничного на имя Гришина Всеволода Тимофеевича? — спросил Перов.
Гришин посмотрел на паспорта пустым, отвлеченным и ничего не выражающим взглядом.
— А-а-а! Так это моя новая фамилия, имя и отчество, — рассеянно отвечал он, — …кажется!
Севрюков прекратил писать протокол.
— А кто Веслуцкий Николай Викторович? — спросил Севрюков, — папа Римский?
Гришин с непониманием взглянул на Севрюкова и начал что-то напряженно вспоминать.
— А-а-а! Так это я был Веслуцким… давно, …мне трудно вспомнить…, - тихо пробормотал он себе под нос, — у меня онкология была…, нет, это не у меня…. А-а-а! Так я Веслуцким был, когда без квартиры остался, бомжевал….
Перов смотрит на Севрюкова с иронией.
— Гена, ты видишь, что он неадекватен? — спросил он Севрюкова.
— Вижу! Что будем делать? — спросил Севрюков, — на освидетельствование отправлять?
Перов улыбается и машет головой.
— Придется, наверное! — согласился Перов, — хотя давай продолжим допрос, может по другим эпизодам что-то расскажет по неадекватности…. Оперативную информацию получим.
Перов пристально смотрит в глаза Гришину. У того невозмутимое выражение лица и бессмысленный взгляд.
— Ну, хорошо, ты был бомжом Веслуцким, а потом что с тобой произошло? — спросил Геннадий.
— В хоспис попал, кажется…, - рассеянно ответил Гришин, — я заболел, кажется…, потом уколы мне делали….
— А Хакаров кто? — спросил Сергей и пристально посмотрел клону в глаза.
Гришин снова начал что-то напряженно вспоминать.
А-а-а! — воскликнул он через минуту, — …это же я Хакаров, а что?
— Понятно! — констатирует Перов, — выходит ты и Веслуцкий и Хакаров одновременно?
Гришин молчит некоторое время, что-то напряженно вспоминает.
…Ну, да! — согласился он с Перовым, — хотя мне кажется, Веслуцким я был в прошлой жизни…. Я что-то сам не пойму….
Перов посмотрел на Севрюкова, выражая своим видом сомнение.
— Гена, тебе не кажется, что он играет роль? — спросил Перов.
— Нет, Сергей Константинович, он искренне говорит, просто неадекватен! — убежденно ответил Геннадий.
— Хорошо, тогда продолжим, — сказал Перов и обратился к подозреваемому, — ответьте, Гришин, а билет на самолет до Вашингтона, зачем у тебя?
— Я должен был утром, после того, как Надьку грохну, вылетать в США, — спокойно пояснил Гришин, — там меня встретили бы….
Перов с Севрюковым обменялись взглядами.
— А зачем тебе убивать Надежду Хакарову? — спросил Перов.
Гришин напряженно что-то вспоминает.
— А-а-а! Так ведь она была когда-то моей женой, — сказал он, — если она когда-либо меня узнает, то мне конец!
— Тебе приказали ее убить? — спросил Перов.
— Нет, я сам хотел грохнуть ее! — ответил Гришин.
Перов щелкает на клавиатуре, разворачивает монитор экраном к Гришину.
— Смотри, на оперативной записи директор хосписа Струйкин приказывает тебе убить Надежду Хакарову, — прокомментировал воспроизведение оперативной записи Перов, — ты будешь это отрицать?
Гришин внимательно посмотрел на экран монитора, отвернулся и замолчал.
— Чего молчишь? — спросил Перов, — нам все известно, тебе срок корячится не малый….
Гришин повернулся к Перову и посмотрел ему в глаза мутным, одурманенным взглядом.
— Да, это он мне приказал! — согласился он, — Струйкин говорил, что если я не убью ее, то братки Распоясанного сами меня грохнут. А если убью, то через три часа сяду в самолет и улечу в штаты….
— А откуда ты знаешь Распоясанного и его братков? — спросил Перов.
— Так ведь они каждый день приезжают в хоспис за бомжами, — ответил Гришин.
— Зачем им бомжи? — спросил Перов.
— Их развозят по стройкам работать, а к вечеру назад, — ответил Гришин, — это всем известно!
Севрюков с интересом посмотрел на Гришина.
— Тебе говорили, что ты должен делать в Вашингтоне? — спросил Севрюков.
Да! — утвердительно кивнул Гришин, — мне Струйкин говорил, что я получу там сеансы терапии какого-то профессора и должен принять участие в операции.
— В какой операции? — спросил Перов.
— Струйкин сам не знает, в какой, — ответил Гришин, — но говорил, что мне заплатят хорошо за это!
Перов нажал кнопку вызова конвоира, расположенную снизу столешницы. Через некоторое время вошел конвоир.
— Уводите арестованного, к нему больше нет вопросов! — подвел итог Перов.