Я прыгнула, когда она была прямо под моим окном. Я летела ногами вперед, как ядерный снаряд, и отчаянно лаяла. Кошка чуть в узел не завязалась! Шерсть у нее встала дыбом, и она прыгала на месте, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, налево, направо, взад, вперед, туда, сюда — она крутилась, как язык пламени, и никак не могла понять, где же собака. Собаки ведь могут прийти с любой стороны, вот только сверху они никогда не появляются. Это было прекрасно, когда я думала, как схвачу ее, вцеплюсь в нее зубами, попробую ее крови, но Пэнси посмотрела наверх и увидела меня. Тьфу ты! Она еще и завыла, как в фильме ужасов. Она сама была ужастиком!
— Собака атакует, собака атакует, собака в воздухе! — лаяла я.
Пэнси рванула от меня так, словно ей в задницу сунули зажженную спичку. Я подумала: гав, гав-гав, уррра!
И приземлилась на все четыре лапы. Собачьи ноги подогнулись и выпрямились. Всего одно мгновение, и я опять была на ногах, но теперь я хромала. Мне было больно — но я прыгнула! Я спасла свою жизнь и до смерти напугала соседскую кошку, отчего у меня было славно на душе.
Потом я услышала, как на улице кричит мама. Надо же, мне до того хотелось напугать кошку, что я совсем забыла об опасности. Вот так всегда! Вечно я все забываю. Меня охватил панический страх, и я помчалась прочь — помчалась прочь со скоростью света. Я пробежала мимо мамы, едва не сбила ее с ног. И подумала, поделом тебе, пусть даже ты не знаешь, кто я такая. В одну секунду я была за углом и довольно далеко, хотя у меня болели ноги после прыжка. Я сбежала на проезжую часть и, услыхав жуткий скрежет тормозов, прыгнула обратно на тротуар. Потом остановилась. Куда пойти? К Энни! Я бросилась бежать и опять остановилась. Совсем забыла — я же собака! Пошла в другую сторону — к Уэйну! Черт! Я — собака, я — собака, я — собака. Меня нигде не ждут! Прячься, прячься, подумала я и побежала, не имея ни малейшего представления, кто я, что я, где мое место и куда мне бежать, разве что я должна бежать и бежать, пока на лапах не появится кровь и пересохший язык не отвиснет до земли.
Глава 2
Я бежала и бежала, но куда бежать бездомной собаке? Улицы сменяли одна другую, как вставные номера из непридуманного шоу. Уитингтон, Дидсбери, Нортенден — появлялись и исчезали, и ни одна из них больше ничего не значила для меня. Как будто их прежде не было. Магазины стали тенями. Витрины ничем не пахли и не издавали никаких звуков, и я не понимала их предназначения. Я была собакой и понятия не имела, что такое витрины и магазины.
Даже за своими чувствами, я и то не могла угнаться. Одну минуту меня переполняла острая радость оттого, как бежали мои ноги, от бившего в лицо ветра, от стремительно сменявших друг друга картинок и звуков, от накатывавших на меня волн самых разных запахов. Невозможно узнать свои чувства, не побывав в шкуре животного. Чего стоит хотя бы охотничье возбуждение! Я о той кошке, которую чуть-чуть не поймала. О да, в этом мире мне предстояло узнать еще много радостей. Но одно я обещала себе твердо — прежде чем снова обрести человеческий облик, я поймаю соседскую кошку, разорву ее на кусочки и напьюсь ее крови, когда она польется на асфальт…
В другую минуту меня одолевало отвращение к себе. Кровь кошки — фу! Отвратительно! Я же человек! Как я могла додуматься до убийства кошки? Видите, я еще не совсем стала собакой. Сначала изменилось тело, потом стали меняться мысли, потом чувства и желания. Сколько же времени надо, чтобы окончательно превратиться в собаку? Сколько времени надо, чтобы окончательно разучиться думать? В те минуты мне казалось, что у меня разорвется сердце. И я говорила себе: не забывай, кто ты. Ты — человек, говорила я себе. Я — человек, я — человек, я — человек. Сандра, помни, ты — человек.
В конце концов я в кровь сбила лапы и учуяла запах крови прежде, чем увидела ее, а когда в ужасе оглянулась, то за мной на тротуаре тянулась цепочка кровавых следов. У меня больше не было сил. И я остановилась на дороге, что вела к Стокпорту, возле старых домов и напротив нового развлекательного центра рядом со школой Паррса Вуда. Это место было не хуже и не лучше любого другого. Хромая, я перешла через дорогу, нашла дыру в заборе и скользнула в нее. Уже несколько часов, как накрапывал дождь, но мне это не мешало, разве что к тому времени я немного замерзла, и мне захотелось где-нибудь спрятаться. Вскоре нашлась пустая лачуга с висевшей на одной петле дверью. В углу валялась брошенная кем-то ослиная шкура. Я, как могла, расправила ее, устроив себе нечто вроде кровати, и свернулась на ней в комочек, вдыхая собственный умиротворяющий запах. Мои уши сами собой поворачивались то в одну, то в другую сторону на шум, доносившийся до меня в сумерках, как будто у меня на голове установили радары. Если бы кто-нибудь увидел меня, то не отличил бы от любой другой собаки, прилегшей немного подремать, но внутри у меня все переворачивалось.