Обсудив достоинства кубка, они перешли к чайнику начала георгианской эпохи. Постепенно к мистеру Тодхантеру вернулась память: ах да, Фарроуэй! Николас Фарроуэй, автор — как бишь его? — "Искупления Майкла Стейвлина" или книги с иным, не менее неудачным названием, а также дюжины других романов опять-таки с отвратительными заглавиями. Популярная макулатура. Разумеется, ни одной из них мистер Тодхантер не читал. Но теперь он, кажется, вспомнил, как познакомился с этим человеком и остался доволен знакомством. Во всяком случае, Фарроуэй оказался не настолько плох, как его книги. В нем чувствовалась некая мечтательность и ненавязчивость, которые никак не ассоциировались с образом автора модных романов. Впоследствии Слайтс заметил, что успех не избаловал Фарроуэя. Да, не он ли похвально отзывался о рецензиях на свои романы в "Лондон ревью"? Именно он, вдруг вспомнил мистер Тодхантер. Да, да, славный малый этот Фарроуэй. Мистер Тодхантер был совсем не прочь провести часок-другой в обществе писателя.
Они переглянулись.
— Подумываете приобрести что-нибудь? — одновременно спросили они.
— Отвечайте первым, — предложил мистер Тодхантер.
— Я? О нет, — Фарроуэй с задумчивым видом огляделся. — Я просто смотрю на цены. Видите ли, я интересуюсь ими…
— Ценами?
— И всем прочим. А вы?
Мистер Тодхантер усмехнулся. Он был наделен суховатым, чопорным чувством юмора, крайне раздражающим людей, и заключалось оно в умении говорить заведомую ложь с совершенно серьезным выражением лица; чем больше слушатель верил, тем замысловатее становились выдумки мистера Тодхантера. В результате только те, кто был близко знаком с ним, знали, когда он говорит правду, а когда — нет.
— А я, пожалуй, попробую поторговать этот кубок из Колчестера. Конечно, если цена не взлетит слишком высоко.
Фарроуэй послушно проглотил это абсурдное заявление, доставив дьявольское удовольствие мистеру Тодхантеру. С неприкрытым уважением глядя на собеседника, Фарроуэй осведомился:
— Вы коллекционер?
Эти слова он произнес благоговейным голосом, каким дикторы на Би-би-си читают поэтов-классиков.
Мистер Тодхантер махнул сухонькой ручкой.
— Да так, собираю понемногу, — скромно ответил он. Однажды он приобрел на аукционе серебряную сахарницу и сливочник, прекрасно подошедшие к его фамильному чайнику времен Георга III, и потому считал себя вправе дать такой ответ.
— А! — задумчиво откликнулся Фарроуэй и умолк.
Они продолжали шагать по залу. Мистер Тодхантер ощутил прилив любопытства. На Фарроуэя явно произвело впечатление известие, что его знакомый — коллекционер, поэтому внезапное, почти резкое прекращение разговора с его стороны выглядело более чем странно. С другой стороны, в последнем "А!" чувствовался намек на то, что тема отложена лишь временно и будет поднята вновь при более благоприятных обстоятельствах. Но какое Фарроуэю дело, коллекционер его знакомый или нет? Скорее всего, решил мистер Тодхантер, Фарроуэй тоже занимается коллекционированием и не прочь обсудить сплетни своего круга, и все-таки его внезапное, молчание настораживает. Заинтригованный, мистер Тодхантер принял участие в торгах кубка разумеется, ничем не рискуя, только чтобы подкрепить недавний разговор, а когда цена превысила шесть тысяч фунтов, с сожалением объяснил, что это гораздо больше, чем он рассчитывал потратить.
Фарроуэй кивнул.
— Да, это огромная сумма.
Его тон насторожил мистера Тодхантера. В нем чувствовалась на удивление жгучая зависть. Неужели у этого человека возникли какие-то сложности с деньгами, которые и привели его понаблюдать, как за несколько минут тратятся целые состояния? Однако такой популярный романист, как Фарроуэй, должен иметь внушительный доход, не менее десяти тысяч фунтов в год. Все это показалось мистеру Тодхантеру очень странным.
Но еще более странным стало другое обстоятельство: когда они вдвоем вышли на улицу, Фарроуэй тут же принялся довольно неуклюже и напрямик выпытывать у мистера Тодхантера детали его материального положения. Не сказав ничего такого, что впоследствии можно было бы обратить против него, мистер Тодхантер ради развлечения намекнул, что его дом в Ричмонде вчетверо больше, чем на самом деле, что его доходы под стать просторному обиталищу, что он привык жить на широкую ногу и пользуется влиянием в финансовых кругах как друг денежных мешков и близкий знакомый воротил коммерции. Обстоятельства настолько благоприятствовали упражнениям в невинной лжи, что мистер Тодхантер даже слегка злоупотребил ею.