— Именно так. Он уже принес нам немало горя и принесет еще больше. Мне известно, что нескольких человек он уволил без малейшей причины, а у них жены, дети и ни гроша за душой. Что им теперь делать — ума не приложу. К счастью, наше положение несколько лучше, но ненамного. Знаете, Тодхантер, прискорбно, что один-единственный человек — точнее, самовлюбленный мерзавец — держит почти сотню людей в состоянии малодушного страха, поскольку их становится меньше каждое субботнее утро. Этого достаточно, чтобы стать коммунистом!
— О да, — закивал мистер Тодхантер. — Субботнее утро... — он задумался. — Его следовало бы пристрелить, — наконец возмущенно выпалил он.
— И то правда, — согласился Огилви, и почему-то эту затертую фразу один из них произнес, а второй воспринял скорее в буквальном, нежели в переносном смысле.
Каждое субботнее утро в огромном здании, которое занимала компания «Объединенная периодика», царила суета. Всего два месяца назад эта суета имела приятный оттенок. Оживившись при мысли о предстоящем выходном дне, помощники редакторов глянцевых еженедельников, на которых специализировалась компания, останавливались поболтать с девушками-секретарями, проходя мимо их столов; художники переговаривались с кинокритиками, даже редакторы бойко вертели в руках зонты, ибо редакторы «Объединенной периодики» не отличались высокомерием.
Но в это субботнее утро, как и в пять предыдущих, приятных интерлюдий не наблюдалось. Помощники редакторов с озабоченным видом пробегали мимо секретарей, словно стремясь поскорее вернуться на свои места, художники и кинокритики сохраняли на лицах выражение безраздельной преданности работе и интересам компании, редакторы шагали по коридорам деликатно и неохотно. В лабиринте коридоров и кабинетов царил гул бурной деятельности, но в нем отчетливо слышался страх. В одном-двух закутках, где велась основная работа, эта нота страха была пронзительной, почти истерической. Слухи распространялись с неимоверной быстротой. На третьем этаже молодой Беннет, помощник редактора «Замочной скважины», едва успел усесться за стол, яростно распекая себя за десятиминутное опоздание, как дверь открылась и на пороге возникла длинная фигура художника Оуэна Стэйтса.
— Бенни, что там насчет центрального разворота? — громко начал он, прикрыл дверь и сразу понизил голос. — Получил?
— Еще нет. А кто-то уже?...
— Пока не слышал. Еще слишком рано.
— Обычно их рассылают примерно в одиннадцать.
— Верно, — Стэйтс побренчал мелочью в кармане. Он выглядел встревоженным. — Черт бы побрал эти субботние утра! Я весь на нервах, — Стэйтс был женат и имел малолетнего сына.
— Тебе-то чего бояться?
— Как это чего? Помнишь, что стало на прошлой неделе с бедолагой Грегори? Сдается мне, он решил избавиться от всех художников разом.
— Работу Грегори передали тебе. Он не рискнет оставить без художника и «Замочную скважину», и «Хозяюшку».
— Только Богу известно, на что он способен, — Стэйтс остервенело пнул ножку стола Беннета. — Мака видел?
— Нет. Говорю же, я опоздал на десять минут.
— Вот черт! На него не наткнулся?
— Нет. Но пришлось идти мимо его двери, а он, по-моему, видит сквозь нее. Теперь сижу и жду извещения.
— Не дури... А, привет, Баттс-младший!
Баттс, которого называли «младшим» в отличие от дяди, редактора «Киномана», с неловкой усмешкой проскользнул в кабинет.
— Здорово, ребята! Правду говорят, что с Флетчером уже покончено?
— С Флетчером? С чего ты взял? — изумился Стэйтс. — Что же станет с «Воскресным вестником» без Флетчера?
— Месяц назад ты спрашивал, что с ним станет без Пьюрфоя, и выживет ли «Мир кино» без Фитча. Проклятье, да ведь Фитч основал его и возглавлял целых двадцать лет, принося немалую прибыль! Но это его не спасло.
— Дьявол... — пробормотал Стэйтс.
В дверь постучали, вошла девушка с карандашом и блокнотом в руках. Она была миловидна, но все трое мужчин уставились на нее с ужасом, как на Медузу.
— Мистер Беннет, мистер Фишер немедленно вызывает вас к себе.
Беннет неуклюже поднялся.
— М-меня? — с запинкой переспросил он.
— Да, — на лице девушки отразилось сострадание. — Не следовало бы говорить вам, но мистер Саути только что доложил мистеру Фишеру, что сегодня утром вы опоздали на четверть часа.