— Старая добрая гвардия... — пробормотал Феррерз. — Попробуйте-ка возразить, Джек!
— «Чтоб добрым быть, я должен быть жесток»? — священник задумчиво вертел в руках бокал. — Ну, это вечный спор.
— Несомненно, — подтвердил Феррерз. — И мы не прочь выслушать ваше мнение по этому поводу.
— Знаете, а я часто задумывался о том, существует ли надежный способ предотвратить войну, — послышался робкий голос с противоположного конца стола. — Например, пригрозить убийством одному-двум государственным деятелям, если они посмеют объявить войну. Разумеется, надо как следует припугнуть их, заставить их поверить в серьезность ваших намерений...
— Какого, однако, вы невысокого мнения о государственных деятелях, — улыбнулся священник.
— А разве сейчас они заслуживают иного отношения? — так же неуверенно отозвался мистер Эмброуз Читтервик.
— Вы правы, — согласился мистер Тодхантер, — а с вами, майор, я хотел бы поспорить: священный элемент — сам факт существования жизни, а не то, как ею распоряжаются. И тут возникает один любопытный вопрос: какое наилучшее применение можно найти жизни?
Остальные слушали вежливо, как и подобает слушать хозяина дома, но их не покидало ощущение, что этот вопрос не позволяет отдать мистеру Тодхантеру справедливость.
— Ответ один, на этот счет не может быть никаких сомнений, — подал голос священник.
— Вы имеете в виду служение человечеству?
— Разумеется.
— Да, конечно. Но какое именно служение? Как известно, возможны два направления — положительное и отрицательное, то есть обеспечение преимуществ или устранение зла. Что лучше — поставить целью заботу о благе всего человечества или очень большой группы людей, например жителей одной страны, то есть стрелять наудачу, или сосредоточить усилия на гораздо менее многочисленной группе, соответственно увеличив шансы добиться своего?
— Боже мой, да разве можно однозначно ответить на подобные вопросы!
— А теоретически? — предположил Феррерз. Судя по виду остальных, все понимали, о каких вопросах идет речь.
— Теоретически? — повторил мистер Тодхантер. — Нет, лучше я попробую привести конкретный пример. Дайте-ка сообразить... да. Возьмем, к примеру, человека, которому врач отпустил всего несколько месяцев жизни. Он...
— Знакомая ситуация, — со смехом перебил Феррерз. — Сейчас я объясню, что неизбежно произойдет дальше. Неотступно преследуемый мыслями о близкой кончине, этот человек — кстати, прежде он был слабым, безвольным, робким вдруг преисполняется невиданной силы, вступает в ожесточенную борьбу с отъявленным злодеем, в одиночку расправляется с его сообщниками, влюбляется в безумно прекрасную девицу, которую он поначалу считал приспешницей бандитов, а потом обнаружил прикованной к стене подземелья, по шею в воде, признается, что не в состоянии жениться на ней, потому что скоро умрет, — и в последнюю минуту узнает, что врач ошибся. Вы говорили об этом?
— Да, этот сюжет часто встречается в беллетристике, — с учтивой улыбкой согласился мистер Тодхантер, — но гораздо чаще — в реальной жизни. В конце концов, неизлечимых болезней великое множество. Вернемся к моему конкретному примеру и предположим, что такой человек решил за последние отпущенные ему месяцы сделать ради ближних своих все, что в его силах, — так сказать, посвятить остаток жизни бескорыстному служению на благо общества. Каким, по-вашему, будет самый лучший поступок, какой он только может совершить? — мистер Тодхантер адресовал свой вопрос всем гостям, а не кому-либо из них, но обязанным ответить счел себя каждый.
— Убийство Муссолини, — без колебаний заявил майор Баррингтон. — Я твердо убежден в том, что он великий человек, но он представляет угрозу для всего мира.
— Нет, Гитлера, — поправил чиновник из Индии. — Гитлер — вот кто угрожает целому миру. И потом, я всегда считал евреев порядочными людьми. А еще лучше — уничтожить всех лидеров милитаристской партии Японии. Наши соотечественники слишком ничтожны, чтобы рисковать из-за них.
— Лично я не вижу смысла в политических убийствах, — объявил Феррерз. — Убить Гитлера еще не значит уничтожить нацизм. События должны развиваться своим чередом. Но окажись я в подобном положении, я предпочел бы уничтожить некоего ничем не примечательного человека, который умышленно мешает жить небольшой группе людей. В конечном счете выгода будет не меньше, чем от убийства какого-нибудь диктатора, который служит всего-навсего рупором политического движения.
— Согласен с вами, — подтвердил мистер Читтервик, словно благодаря за то, что ему помогли определиться с решением. — Но лучше все-таки выбрать государственного деятеля, подталкивающего свою страну к войне.