27 августа исполнительный комитет обратился к общему комитету с открытым письмом, опубликованным в газетах. Комитет заявил, что в основе его справедливых, хотя и самочинных действий, лежали соображения высшей нравственности, верности республиканским принципам и горячей приверженности духу истинной государственности. 8 сентября, когда суды Сан-Франциско составляли списки присяжных, комитет поручил своему секретарю расклеить на самых видных местах списки присяжных, которые были незнакомы комитету или пользовались сомнительной репутацией. Комитет просил граждан сообщить письменно о своем мнении относительно данных кандидатов в присяжные. Таким способом комитет бдительности добился исключения из списков не заслуживавших доверия людей.
Еще в июле вожди виджилянтов планировали реорганизовать комитет бдительности в политический орган — инструмент, с помощью которого можно было бы очистить город от политиканов накануне приближавшихся выборов. 11 августа на массовой сходке, созванной по призыву трехсот торговцев, в Сан-Франциско была создана "Народная партия реформы" и "Комитет 21-го". Последний получил полномочия назначать кандидатов во время выборов.
Вскоре виджилянты выставили кандидатов в законодательное собрание штата и на ряд административных постов в округе и муниципалитете. Во время выборов, которые состоялись 4 ноября, виджилянты контролировали избирательные урны и сумели провести избрание только одобренных ими кандидатов. "Комитет 21-го" продолжал функционировать в течение нескольких лет.
СОЕДИНЕННЫЕ ЛИНЧУЮЩИЕ ШТАТЫ
Определить современный характер американского народа — задача весьма трудная. Здесь речь пойдет о национальном характере американского народа в том общем виде, в каком он сложился в домонополистическую эпоху. Американское общество в этот период отличалось известной социальной однородностью и основывалось на индивидуальном фермерском хозяйстве, постоянно "воспроизводившем" мелкобуржуазную психологию. Соответственно, здесь мы попытаемся обрисовать в самых общих чертах мелкобуржуазный характер американской нации, оставив за пределами исследования те изменения, которые произошли в нем при последующем развитии буржуазного общества в США.
Нам следует показать, как превращение Америки в монополистическую вызвало кризис национального характера американцев и как этот кризис отразился на их поведении. Традиционное самоуправство янки в XX веке окончательно испустило здоровый якобинский дух и начало свою историю как бы сначала, уже вписав в нее немало бесславных страниц. Но, прежде чем перелистать их, необходимо составить себе определенное представление о национальной психологии американцев.
Американские историки до сих пор не пришли к единому мнению по этому вопросу. Одни считают американцев закоренелыми материалистами, прикладывающими ко всему на свете все один и тот же эталон — доллар, другие утверждают, что американцы, напротив, сущие идеалисты: они вошли в XX век с понятиями и привычками новосветской Америки и от этих понятий и привычек не только не желают отказываться, но и остальному миру предлагают себя в качестве примера для подражания.
Разумеется, знаменитый практицизм американцев — факт явный и неоспоримый. Это неисправимые буржуа, буржуа до мозга костей. "Плох американец, не мечтающий стать миллионером" — вот основная нравственная формула этих людей!
И все же они неисправимые идеалисты, и в этом нет никакого противоречия. Ведь если практицизм отличает материальную деятельность американцев, то идеализм является главным свойством их мироощущения, квинтэссенцией национального самосознания. Он вносит много своеобразия в политическое поведение этой нации.
И, наконец, индивидуализм — черта, выражающая отношение отдельного человека к обществу в процессе материальной деятельности. Типичная для буржуазной эпохи вообще, эта черта благодаря особым условиям, в которых рождалась новая страна, получила на Североамериканском континенте исключительно благоприятную возможность для наиболее полного и последовательного развития.
В период кризиса феодальных отношений в Европе повсюду на первое место выдвигался буржуазный интерес. В своем общем выражении он был единой цементирующей силой, которая скрепляла союз народных масс с буржуазией в борьбе со старым порядком и внушала союзникам уверенность, что победа реализует этот интерес к взаимной выгоде. Но действительные результаты буржуазно-демократических революций в Европе доказали, что единство было эфемерным и мнимым, что под его идиллическими покровами таились два непримиримых начала, из которых восторжествовало полностью и окончательно лишь крупнобуржуазное.
Мелкобуржуазный интерес, которому не смогли принести победы ни крестьянские войны, ни даже буржуазно-демократические революции, стремился реализоваться в независимом хозяйстве и политической анархии. Интересы же крупной буржуазии настоятельно требовали наличия хотя и раскрепощенной, но неимущей массы людей — пролетариев, способных предложить на национальном рынке лишь один товар — свою рабочую силу. Именно таким ей виделся идеальный образ народной массы.
Но чтобы сделать этот идеальный образ конкретным, нужны были внушительные силы принуждения. Такой силой оказались феодальные учреждения — централизованное государство и церковь, которыми не замедлил воспользоваться захвативший их класс. Сохранение феодальных учреждений буржуазией было коренным недостатком, в частности, Французской революции, давшим ее многочисленным феодальным критикам повод для утверждений, что революция была совершенно неоправданным предприятием, так как в сущности-де ничего не изменила.
Иначе было в Северной Америке. Первоначальная экономическая необходимость продиктовала там совершенно иные задачи и, следовательно, совершенно иной ход буржуазного переворота. Чтобы капитализм мог пустить там прочные и глубокие корни, должен был произойти коренной переворот в использовании земельных ресурсов континента. Такая задача, как мы уже видели, была выполнена независимыми фермерами. Триумф мелкобуржуазного интереса был здесь исторически необходимой предпосылкой образования национального остова, без которого невозможно никакое буржуазное общество.
"Все, что приводит людей в движение, должно-пройти через их голову; но какой вид принимает оно в этой голове, в очень большой мере зависит от обстоятельств", — писал Ф. Энгельс. Яркий исторический опыт деятельности народных масс на Североамериканском континенте, столь непохожий на все, что когда-либо совершалось в Европе, имел свое народное истолкование.
Мелкобуржуазный идеал здесь стремился материализоваться во всем. Это проявилось и в чрезвычайно слабой государственности, отвечавшей популярному у янки выражению: "Чем правительство меньше, тем лучше"; и в сосредоточении центров общественной жизни в аграрной сфере — центробежная тенденция, определявшаяся мелкобуржуазным составом общества; и в отсутствии постоянной регулярной армии, которая была заменена здесь ополчением; и в отсутствии сильной католической церкви, но торжестве сотен религиозных сект; и в большой непопулярности той утонченной культуры, которая столетиями ассоциировалась в народном сознании с роскошью и привилегиями аристократов; и, наконец, в широком развитии элементарного образования.
Всякое историческое действие тем основательнее, чем больше людей воплощает в его результатах свои идеалы. Это положение К. Маркса и Ф. Энгельса блестящим образом подтверждается историей буржуазного переворота в Северной Америке.
В Старом Свете энтузиазм народных масс в период революции был бабочкой-однодневкой: он исчезал, как только становилось ясно, кому достались плоды победы. В Новом Свете буржуазный переворот отвечал жизненным потребностям большинства энергичных пионеров-энтузиастов, которые не могли ждать милостей ни от какого другого класса, а сами, на свой лад, высекали из первобытного ландшафта контуры буржуазной цивилизации. Вот почему этот континент стал свидетелем мощного взмаха энтузиазма, вносившего во всякое дело дух смелого новаторства, деятельной энергии и неистощимого оптимизма.