Являетесь ли вы членом профсоюза? Принимаете ли в нем активное участие? Если профсоюз и Американский легион станут на противоположные позиции, как вы поступите в этом случае? — эти вопросы, задаваемые поступающим в легион, лучше всего говорят о том, какое направление стремились придать его лидеры патриотическим чувствам американцев. И в двадцатые и в тридцатые годы Американский легион все больше отождествляется с реакционным виджилянтизмом.
14 июня 1924 г. местное отделение профсоюзного объединения "Индустриальные рабочие мира" в Сан-Педро — одном из пригородов Лос-Анжелоса — организовало благотворительный вечер в пользу двух семей рабочих, которые погибли во время железнодорожной катастрофы. Во время концерта в зале появился отряд из 150 легионеров, вооруженных пистолетами и дубинками. Размахивая дубинками, они били и крошили все на своем пути. Шестерых ребятишек, пришедших на вечер, окунули в котел с горячим кофе, арестовали семерых рабочих, посадили в машину и увезли. Но предоставим слово одному из тех, кто был арестован легионерами, — Тому Салливану:
"В субботу 14 июня в восемь часов двадцать минут я организовал вечер. Было исполнено всего два номера, когда они ворвались. Помню, они стали бить окна. Наверное, их было четыре группы, каждая с определенными обязанностями. Одна била окна, другая — мебель, третья, вооружившись пистолетами, кастетами и распылителями газов, избивала всех, кто был в зале, четвертая группа стояла у выхода и хватала тех, кого выталкивали во двор… Меня ударили по голове, и у меня все поплыло перед глазами, кто-то грубо толкал меня к выходу.
Очнулся я на коленях у Боба Биглоу в огромном грузовом автомобиле с брезентовым верхом… Впереди нас ехало два автомобиля и сзади целых пятнадцать…
Наконец, мы остановились. По нашим догадкам это было в двенадцати километрах от Оливера.
Когда мы спрыгнули на землю, нас окружили десять моряков и девятнадцать в штатском и приказали иам раздеться. Мы разделись. Они стали спрашивать, не хотим ли мы служить в армии, и задавать вопросы, касающиеся военной службы. Они подтрунивали и издевались над нами. Мы молчали.
— Посмотрите, что у них в карманах, деньги мы передадим в фонд Армии спасения, — приказал командир.
У меня забрали семьдесят долларов.
Потом командир стал говорить с каждым. Я был четвертым.
— Ты член ИРМ?
— Да.
— Ну и что, ты гордишься этим?
— Да.
— Где родился?
— В Сан-Франциско.
— Ну как, уйдешь из организации?
— Нет! — ответил я ему. — И тысяча линчевателей не заставят меня уйти. Если когда-нибудь я и откажусь от членского билета, то сделаю это на профсоюзном собрании и при этом объясню своим товарищам, почему я так поступаю.
— У кого билеты? — громко спросил он, обратившись к легионерам.
Кто-то принес наши профсоюзные билеты, и они стали изучать их при свете костра. Дошли до моего билета, в который был вложен протокол нашего последнего собрания. Командир легионеров затем подошел ко мне и, глядя в глаза, сказал:
— Мы нашли Тома Салливана! Это ты организуешь митинги. Прекрасно, ты-то как раз нам и нужен…
С ними были две женщины. Они вспороли две подушки, туго набитые перьями, а потом стали обмазывать меня дегтем, одна спереди, другая сзади. Потом меня обсыпали перьями. Я отошел, было, в сторону, но одна из них сказала с насмешкой: "Приятель, ты забыл, что тебе полагается вторая порция". И они повторили все сначала…
— Иди впереди меня, — приказал мне их главарь, ткнув пистолетом в спину.
Я сделал несколько шагов вперед, но потом повернулся к нему и спросил:
— Куда вы меня ведете?
— Не спрашивай, иди. Ты пойдешь в ад!
— Стреляй, пора с этим кончать, — закричал я, — вы и так зашли слишком далеко!
Раздался выстрел, но, должно быть, в воздух, потому что пуля не задела меня.
Когда процедуре были подвергнуты все, они забрали нашу одежду и обувь и полили ее дегтем. На мне остался один пиджак.
Семь миль мы шли босые. Кричали вслед проносившимся мимо автомобилям, но никто не останавливался, пока, наконец, не притормозил человек с большим знаком масонского ордена на груди. Его звали Рой Масингейл. Он довез нас до Оливера".
Лидеры Американского легиона с большим интересом и вниманием наблюдали за развитием фашистского движения в Италии. В 1931 году национальный главнокомандующий легиона Ральф О’Нейл передал через итальянского посла в США Джакомо де Марчино приветствие "Его Величеству Бенито Муссолини", а два года спустя заместитель национального главнокомандующего Вильям Истмен отправился в Италию, чтобы объявить дуче, что Американский легион присвоил ему звание почетного члена Американского легиона.
Глухой ноябрьской ночью 1915 года перед Днем благодарения у подножья Каменной горы — близ Атланты (штат Джорджия) остановились несколько автомобилей. От них отделились пятнадцать слабо различимых в кромешной тьме фигур, которые стали медленно и осторожно взбираться по крутой каменистой тропе. Достигнув, наконец, широкой и плоской, как стол, вершины, они тотчас принялись за дело. Прошло несколько минут, и яркое пламя в виде огромного креста озарило каменную площадку, а на ней группу прижавшихся друг к другу в едином порыве людей и поспешно сооруженный из камней алтарь, с возложенными на нем американским флагом, раскрытой библией, шпагой в ножнах и кувшином с водой.
До того как горящий крест успел превратиться в золу, пятнадцать заговорщиков приняли торжественную присягу на верность невидимой империи и рыцарям Ку-клукс-клана.
В своей "Истории цивилизации Англии" Генри Бокль писал, что создателями испанской инквизиции, этого чудовища нетерпимости, были энтузиасты — люди, одержимые идеей. Ку-клукс-клан, который, можно сказать, вполне способен выдержать любое сравнение с монстром средневековья, имел своим духовным отцом и основоположником экзальтированного идеалиста в лице Вильяма Джозефа Симмонса.
Правда, в течение целых пяти лет любимое дитя Симмонса почти не подавало признаков жизни. Крайне непрактичному отцу пришлось пройти через множество лишений и невзгод и даже пожертвовать небольшим своим состоянием, чтобы уберечь его от гибели.
Лишь в 1920 году Симмонс спустился с облаков на землю и вступил в контакт с деловыми людьми. Дело пошло на лад, когда оно было поставлено на солидную коммерческую основу.
Было одно решающее обстоятельство, внушившее дельцам, что игра стоит свеч. Экономические трудности послевоенного периода, суеверный, нагнетаемый официальной пропагандой страх перед Октябрьской революцией в России дали толчок к массовым стихийным мелкобуржуазным движениям фашистского толка. Именно тогда идея Симмонса приобрела в глазах дельцов коммерческую ценность.
Уже в 1922 году Ку-клукс-клан насчитывал более миллиона "рыцарей". Но эпоху его расцвета относят к 1924 году — году его бурной экспансии в штаты Севера и Запада. Полмиллиона членов в Индиане, четыреста пятьдесят тысяч в Огайо, четыреста пятнадцать в Техасе, по двести тысяч в Калифорнии, Нью-Йорке, Оклахоме и Орегоне, от пятидесяти до двухсот тысяч в штатах Алабама, Арканзас, Флорида, Джорджия, Иллинойс, Канзас, Кентукки, Луизиана, Мэриленд, Мичиган, Миссисипи, Миссури, Нью-Джерси, Теннесси, Вашингтон и Западная Виргиния — всего около четырех миллионов членов.
Как и почти для всех мелкобуржуазных движений в Америке, для Ку-клукс-клана характерна страшная разорванность между идеалами, которыми вдохновляется его движение, и действительными материальными интересами, которые составляют его тайную пружину.
"Мы убеждены, — заявляли члены клана в 1924 году, — что пионеры, положившие начало Америке, завещали потомкам свое право первовладетелей и ответственность за ее настоящее и будущее… Мы убеждены также, что божественная роль Америки состоит в том, чтобы увековечить, постоянно совершенствуя, нацию и культуру в наиточнейшем соответствии с тем, что было создано нашими предками… Мы также убеждены, что американская раса, развившаяся в среде, максимально благоприятствовавшей отбору, доказала свою ценность и должна теперь сохранить чистоту крови… Мы убеждены, наконец, что все иностранцы получили доступ в нашу страну, как бы заранее согласившись или, по меньшей мере, отдавая отчет в том, что они… должны воспринять наши идеи и идеалы и проявят желание помогать нам следовать по пути, предначертанному нам свыше. Но они никоим образом не могут рассчитывать, что им разрешат подвергнуть наше общество насильственной переделке".