Янки представляют собой чистый продукт меновых отношений. "Как материализация всеобщего рабочего времени, — писал К. Маркс о свойствах товара, — он должен быть однородным и способным представлять только количественные различия". Полное и последовательное развитие меновых отношений в буржуазном обществе требует самым естественным образом такой же однородности и от человеческих личностей. В Европе этот метаморфоз личности, подобный метаморфозу товара, не имел места. Иное дело — Североамериканский континент.
Помимо того факта, что туда в свое время устремились более или менее сложившиеся буржуазные типы личности, они, как об этом уже говорилось, были носителями примитивной культуры и, следовательно, обладали большой способностью к качественному превращению. В этих исключительных условиях проявил себя закон развития, действующий, как правило, в органической природе. Согласно этому закону, все переходы на высшую ступень организации осуществляются низкоорганизованными представителями исходной группы. Человек, например, произошел не от совершенной человекообразной обезьяны, какую и сейчас можно увидеть в зоопарке, а от существовавшего в доисторические времена низкоорганизованного дриопитека.
Первобытная стихия, с которой пионеры вступали в конфликт, сыграла роль штамповальной машины, разбивавшей старые психофизические стереотипы, как негодные к обращению монеты, в то время как меновые отношения чеканили из полученного полуфабриката современные психофизические комплексы.
Благодаря особым условиям, в которых происходило развитие буржуазной личности в Соединенных Штатах Америки, янки является самым современным из всех существующих вариантов буржуазной личности и превосходит европейского буржуа не только величиной своих пороков, но и величиной достоинств.
Отличительная черта этой личности состоит в том, что в практической деятельности она ко всему подходит с рационалистической меркой.
Подобно тому как в процессе исторического развития огромное разнообразие потребительских вещей, каждая из которых носила на себе неповторимую печать индивидуальности ее творца, было в конце концов сведено к простейшей категории меновой стоимости как к общему знаменателю, так и огромное разнообразие социальных типов личности, каждая из которых носила неизгладимый отпечаток какой-то прошедшей эпохи, какой-то местности, какого-то племени, какой-то касты, какого-то вероисповедания, то есть весь исторический спектр типов личности от пещерного человека до блестящего аристократа феодальной эпохи. — все это было сведено в американских условиях к личности янки как к простейшей категории, обладающей абстрактной всеобщностью. В практической жизни янки и смотрят друг на друга как на меновые стоимости разной величины и об интересующем их человеке спрашивают без обиняков: "Сколько он стоит?" [6]
Точно так же любая разновидность труда в глазах янки не имеет особых индивидуальных отличий, его представление о нем являет высшую степень абстракции.
"Безразличие к определенному виду труда, — писал К. Маркс, — соответствует общественной форме, при которой индивидуумы с легкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой какой-либо определенный вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь, не только в категории, но и в действительности, стал средством создания богатства вообще и утратил свою специфическую связь с определенным индивидуумом. Такое состояние в наиболее развитом виде имеет место в самой современной из существующих форм буржуазного общества — в Соединенных Штатах".
В понятии "бизнес" для янки поглощаются все разновидности человеческих занятий: спекуляции биржевика, деятельность президента и импровизации артиста. С другой стороны, ему совершенно чужда европейская профессиональная кастовость, он не имеет ни малейшего понятия о так называемых "почетных" и "непочетных" видах труда. ("Равенство и равнозначность всех видов труда, поскольку они являются человеческим трудом вообще, — эта тайна выражения стоимости, — писал К. Маркс, — может быть расшифрована лишь тогда, когда идея человеческого равенства уже приобрела прочность народного предрассудка".)
Само американское буржуазное общество также представляет собой материальную абстракцию — чистое воплощение отвлеченного от всех случайностей и наслоений предыдущей истории итога прогрессивного развития, субстрат рационально упорядоченной общественной материи. Это — хаос всемирной истории, сведенный к высонеорганизованному экономичному механизму, складывающемуся из предельно простых элементов.
Этот-то рационализм янки и есть тот десяток нулей, который существенно отличает его от первобытного человека. Первобытный человек, пресмыкавшийся перед природой, должен был попасть в классовую среду, чтобы ощутить собственное с природой противоречие. Но это ощущение было крайне опосредствовано, оно сильно исказило его представление о действительном мире. В отличие от первобытного человека янки ощущает это противоречие непосредственным образом. Это проявляется в его совершенно осознанном и безостановочном стремлении к рационализации каждой мелочи в своей практической жизни. Рационализм янки — это существенная волевая деятельность современного типа.
Американцы — воинствующие новаторы, они чрезвычайно охочи до нововведений. Внутри буржуазного принципа они способны ставить самые смелые эксперименты, на которые, не решится буржуазная Европа. В этом один из секретов динамизма американской капиталистической системы.
Широко пользуясь возможностями науки как новой производительной силы, предприниматели и менеджеры в стремлении к максимальной эффективности производства, сулящей максимальную прибыль, энергично внедряют новые технические средства, приемы, формы и методы организации производства. При этом от производства решительно отстраняются люди, связанные со старым производственным процессом, если они перестают соответствовать новым требованиям. Поскольку все подчиняется требованию рационализма, привилегии, основанные на старых заслугах того или иного лица, родственные связи или положение в обществе — все это не имеет никакого значения для того, кто принимает решение об увольнении.
Жесткий рационализм в условиях американского общества служит источником глубокого недовольства для тех, кто не поспевает за быстролетящей колесницей технического прогресса. Они обращаются к старым лозунгам, чтобы своей злобной зависти к счастливым седокам придать видимость благородного негодования.
Как уже было сказано выше, политический порядок в США имеет свои "лунные фазы" — два разных лика, периодически сменяющих друг друга. Можно сказать, что американское государство — это государство-оборотень.
В Веймарской Германии, где была ослабленная проигранной войной буржуазия, непрочный политический порядок и глубокий идеологический раскол между противоположными классами, фашисты пришли к власти как ставленники финансовой олигархии, способные репрессиями и мифом о явном предначертании арийской расы ликвидировать опасную идеологическую брешь. Но в Соединенных Штатах Америки, где "стопроцентный американец" возводится в национальный эталон, где официальная государственная идеология и без того имеет мифологический стержень, фашисты в сущности ломятся в открытую дверь.
Наконец, в то время как рационализм в этой стране рассматривается как высший критерий правильности любого нововведения, программы правых пронизаны крайним иррационализмом. "Я хочу прожить жизнь не прекословя, но только не прекословя мудрости наших предков", — заявляет один из "интеллектуалов" американского экстремизма Бакли.
Неспособные понять настоящего, правые с бесцеремонной настойчивостью ортодоксов пытаются открыть священные склепы истории и населить мир легендарными мертвецами.
6
Тот же арифметический критерий мы видим в области гражданских отношений в Соединенных Штатах Америки, где господствует так называемый "стопроцентный американец" как всеобщий эталон. Эта шокирующая особенность американской жизни представляет собой вместе с тем высшую норму рационализма человеческих отношений, какая только возможна в буржуазном обществе. Ум янки не различает людей по признаку касты, культуры, социального престижа, унаследованных привилегий и т. д., как глаз дальтоника не различает цвета. Рядовой янки считает себя не хуже любого своего соотечественника, хотя бы и президента.