Он попытался представить ее: слепая двадцатичетырехлетняя девушка, каким-то чудом вместе с матерью добравшаяся до незнакомого города, уцелевший знаменитый собор которого ей никогда не суждено увидеть. Жена, проведшая со своим мужем только два дня, из сорока восьми часов которых им с Эйтелем вряд ли выпали две полноценные ночи, не разорванные сиренами воздушной тревоги и артиллерийской канонадой. Вот и все — больше он ничего не знал о ней, и фантазировать не имело смысла.
И все же все эти последние дни, когда он был один и не думал о смерти, он думал о ней. О той красивой девочке из довоенной Германии и об этой, не менее прекрасной, женщине, лицо которой не портили даже черные очки. Его как-то поразила мысль: ведь сейчас она приехала к нему! Она здесь только ради него. Она — единственный в этом мире человек, которого он готов боготворить, который, хоть и не заменит его утрат, но способен придать смысл всей его дальнейшей жизни.
Если, конечно, ему эту жизнь сохранят.
* * *Однажды в камеру к Алексу пришел тюремный смотритель Реджинальд Гримм.
— А, старый приятель! — с притворной веселостью приветствовал его Шеллен. — Какие новости витают под сводами славных казематов Уондсворда?
— Вообще-то мне нельзя здесь находиться, сэр, но, поскольку вы отказались от священника, начальник тюрьмы разрешил изредка навещать вас.
— Очень любезно с его стороны. Присаживайтесь, — Алекс предложил гостю стул. — Итак, что нового? Мистер Пьерпойнт уже получил уведомление на мой счет?
— Думаю, еще нет. Обычно его уведомляют дня за три.
— А как зовут его ассистента?
— Гарри Критчел, мой хороший знакомый.
Гримм с минуту молчал, что на него было не очень-то похоже. Наконец, он решился:
— Я что хочу сказать, сэр, — вкрадчиво произнес он приглушенным голосом, оглянувшись на дверь, — тут один журналист хочет взять у вас интервью. Вернее, хотели бы многие, но просто этого я знаю, а с теми связываться опасно. Могут и со службы выпереть.
— Интервью? — удивился Алекс.
— Да. Не лично, конечно, ведь сюда его никто не пропустит. — Гримм приложил ладонь к кителю на груди. — Список вопросов у меня здесь. Их двадцать пять, и если вы будете отвечать достаточно подробно — по пять-восемь предложений, то он заплатит по сорок фунтов за каждый.
— Итого тысяча, — подсчитал Алекс. — Хорошие деньги. А из какой он газеты?
— Вообще-то из «Санди телеграф», но интервью продаст тем, кто дороже заплатит.
— Что же я буду делать с такой кучей денег, а, Реджинальд? — спросил Алекс. — Через шесть дней меня перестанут интересовать не только деньги, но даже итоги предстоящего чемпионата Англии по футболу. Хотя… в первом дивизионе я предрекаю победу Ливерпулю. Запомните — Ливерпулю.
Тюремщик шмыгнул носом и полез в карман за носовым платком, вероятно, чтобы промокнуть скопившуюся в уголке глаз влагу.
— Передадите родственникам, — сказал он, имея в виду деньги и, по-видимому, совершенно не интересуясь шансами Ливерпуля на победу.
— Но у меня нет родственников. Отец умер еще в феврале, а единственная моя троюродная тетя Эльвира была убита ракетой ФАУ месяц спустя в марте, когда пошла в булочную за хлебом.
— Неужели у вас нет никого на всем белом свете, сэр? — удивился Гримм.
— Увы, но это так. Если вы придумаете, как мне за оставшиеся дни потратить тысячу фунтов, я соглашусь на ваше предложение. Только не обещайте мне пышных похорон. Благотворительность меня тоже не интересует. Я согласен потратить деньги только лично и, по возможности, в приятной компании.
Когда расстроенный тюремщик ушел, Алекс подумал о Шарлотте. Ей в ее нынешнем положении деньги, конечно же, не помешают, но… Но ему была неприятна сама мысль о подобного рода заработке. Наверняка все вопросы этого ушлого интервьюера составлены с ориентацией на низменные интересы толпы. Он был почти уверен в этом — однажды ему уже довелось читать нечто подобное в одной из «желтых» газет. Дай он согласие, и его имя будет невольно ассоциировано с тем грязным убийцей и расчленителем трупов нескольких женщин. Нет, Шарлотте такие деньги не принесут радости.
Потом он узнал, что Генриетта Либехеншель скончалась в больнице от последствий кровоизлияния в мозг и что Джон Скеррит поручил одному из своих помощников организовать отправку тела в Германию и все связанное с последующими похоронами. Они отправились в Ульм, где у покойной проживали дальние родственники. Шарлотту в этой печальной поездке должна была сопровождать женщина, заботам которой ее поручил доктор Белл. Вернется ли она назад, было неизвестно.
Но она вернулась.