Далее, как и предполагал Скеррит, Файф повел разговор о таком непробиваемом и основополагающем понятии, как «военная необходимость»:
— Много благих пожеланий можно внести в международные правила, но как быть с военной необходимостью? Если правила обращения с военнопленными или с гражданским населением на оккупированных территориях мало зависят от военной необходимости, то военные операции, включая операции воздушной войны, напрямую с ней связаны. Что значит предупредить местные власти противника о готовящейся атаке города? Только то, что потери летчиков после этого возрастут многократно. Какая же это война, если о планах наступлений враг должен быть предупрежден заранее?
— Позвольте, мистер Файф, — перебил обвинителя Скеррит, — а само намерение бомбить мирные города разве не является преступным и не обоснованным никакой необходимостью деянием? Только не говорите, что целью этих намерений были военные заводы, станции и мосты. Это-то как раз чаще всего оставалось нетронутым либо подлежало быстрому восстановлению. Или, по-вашему, понятие «военная необходимость» настолько растяжимо, что допускает заодно с ремонтной мастерской снести целый город? Я не отрицаю понятия «военная необходимость» в принципе. Я согласен с такими специалистами военного права, как наши соотечественники Холл и Гарнер, американец Фенвик, немцы Людер, Ульман и Лист, что возможны исключительные обстоятельства, как, например, необходимость спасения своей страны, при которых допустимы любые военные действия без оглядки как на 25-ю статью, так и на некоторые другие статьи Конвенции. Такая ситуация имела место в 1940 году, когда на карту было поставлено само существование Великобритании как суверенного государства. Но те же правоведы категорически отвергали военную необходимость, обусловленную только оперативными и стратегическими планами. Как вы знаете, уже на Тегеранской конференции в сорок третьем году обсуждались вопросы не спасения стран антигитлеровской коалиции, которым к тому времени уже ничто не угрожало, а судьбы самой Германии. И уж с начала 1944 года речь о спасении Великобритании не шла совершенно определенно. А теперь мне хотелось бы получить ответ на вопрос: какая военная необходимость была в уничтожении города Хемница в марте 1945 года.
— Ваша честь, — обратился Файф к председателю судебной коллегии, — прошу пригласить в зал заседания эйр-коммодора Джеймса Невила Стивенса, одного из разработчиков операций бомбардировочного командования в последние месяцы войны.
В зал вошел старший офицер невысокого роста, с несколько одутловатым лицом, пухлыми губами и глубокими залысинами над высоким лбом. Его подвели к барьеру свидетеля и привели к присяге.
— Итак, вы непосредственный участник разработки планов воздушных налетов в рамках операции «Гром»? — спросил Файф. — Это города Берлин, Лейпциг, Дрезден и Хемниц? Что вы можете сказать о такой цели, как Хемниц? О его военном значении.
— Начну с того, кх… кх… простите, — откашлялся в кулак свидетель, — что Хемниц был самым промышленно развитым городом Саксонии. В нем размещались заводы по производству оптико-механических приборов, химических веществ для производства боеприпасов, пулеметов, многоствольных пушек-пулеметов, вагоностроительные и паровозостроительные заводы, а также ремонтные депо, несколько крупных фабрик по пошиву военной униформы и традиционное еще с самого начала XIX века текстильно-прядильное производство. Не нужно забывать также, что Хемниц — это крупный железнодорожный узел, через который интенсивным потоком в обоих направлениях пропускались войска и вооружения.
— Это все? — как-то вяло, со скукой в голосе, спросил Скеррит.
— Ну, в общем и целом…