Бог, которому мы здесь без конца приносим клятву правдивости, не стоял все годы этой страшной войны ни на чьей стороне. Как бы и кому бы этого ни хотелось. Создатель с горечью наблюдал за тем, что творили Его дети на сотворенной для них же планете — лучшей из миров. И если Он видел, как некий Алекс Шеллен старался защитить детей, женщин, стариков, храмы и кладбища своей первой родины, то вряд ли осудил его за то, что он нарушает при этом присягу, предает короля, поднимает оружие против своих. Оттуда, сверху, его измена и дезертирство наверняка оценивались не с оглядкой на статуты средневековой Англии, а по иным критериям — критериям, которые, к сожалению, лежат вне пространства не только нашей юрисдикции, но и нашей заскорузлой морали, не отличающей войны праведной от войны, превратившейся в добивание и расправу над народом, загнанным в угол собственным диктатором. Господа присяжные, я взываю не к милосердию, а только к справедливости. Абсолютизация внешней формы тех статутов о государственной измене, по которым милорды Высокого суда будут выносить приговор, неодолимо предопределяет его исход. Поэтому только от вас зависит: дадите вы им возможность сохранить жизнь этому человеку или такой возможности вы им не дадите. У меня все.
Некоторое время стояла тишина. Затем раздались отдельные хлопки, слившиеся через несколько секунд в общий негромкий шум, более заметный со стороны балконов. Все понимали, в какие сложные условия был поставлен адвокат Скеррит неожиданным решением канцлерского суда. Все помнили, с какой страстью эти четыре дня защищал он своего клиента, выкладываясь так, словно речь шла о его собственной жизни. Защищал против негативно настроенного зала, выслушав немало незаслуженных оскорблений на улицах или прочитав их в газетах. Темные круги под его глазами и заметно осунувшееся лицо свидетельствовали, что и ночи он посвятил своей работе, собирая материалы, набрасывая тексты выступлений. Поэтому многие хлопали ему, если не в знак одобрения его позиции, то из уважения к его профессионализму.