Написанное Богданом я читал так же бегло, как машинописный текст, несмотря на старое написание слов. Переписывая нужные отрывки, я непроизвольно корректировал текст в соответствии с новой орфографией, пытаясь, однако, сохранить своеобразие стиля того времени. Но случалось и так, что рука сама вносила редакционную правку.
«Для того, чтобы хоть сколько-нибудь заполнить пробел, получившийся от газетной забастовки, — писал он далее, — решили издавать бюллетени или, как потом их назвали, „Известия Совета Рабочих Депутатов“». Технически дело было легко обставить при содействии Союза рабочих печатного дела. Никакая нелегальная типография не могла бы, конечно, решить ту задачу, какую ставили себе «Известия»: выходить по возможности ежедневно в количестве нескольких десятков тысяч экземпляров. Поэтому Совет и не думал ставить своей нелегальной типографии или печатать в партийных, а вместо этого — воспользоваться существующими легальными типографиями, бездействующими из-за забастовки, и «захватным правом» выпускать номер. В опытных наборщиках и других необходимых рабочих недостатка не ощущалось; связи с типографиями были большие. Эту операцию довольно удачно проделали над типографиями различных газет. Являлась группа наборщиков, занимала все помещение типографии, выставив всюду часовых и задерживая всякого пришедшего постороннего, и не уходила, пока не кончала работы. Полиция обыкновенно узнавала уже после того, как номер был отпечатан и увезен. Довольно живописно изображает старик Суворин, как экспроприировали на одну ночь станки его типографии для тиснения ненавистных ему «Известий». Вот это любопытное описание.
«Шестого ноября около шести часов вечера в типографию „Нового времени“ явилось трое молодых людей. Типография вследствие политической забастовки была закрыта. В здании ее находились трое рабочих при электрической станции, которая работала для освещения здания редакции, два сторожа и десятник. Случайно в это же время туда зашел управляющий типографией г. Богданов; он явился с целью сделать кое-какие предварительные распоряжения относительно следующего дня, так как предполагалось, что на другой день работы должны начаться. Пришедшие в типографию молодые люди заявили сторожу, бывшему у ворот, что им необходимо переговорить по важному делу с управляющим. Сторож позвал десятника, предложившего молодым людям не входить всем вместе, а послать от себя кого-нибудь одного. Молодые люди, однако, настояли на том, чтобы их приняли всех. Доложили управляющему г. Богданову, и он попросил их в контору типографии.
— Удалите всех, — обратился один из них к управляющему, — нам необходимо с вами переговорить наедине.
— Вас трое, я один, — отвечал г. Богданов, — и предпочитаю говорить при свидетеле.
— Мы просим удалить посторонних в соседнюю комнату, нам всего два слова вам надо сказать.
Господин Богданов согласился. Тогда пришельцы объявили ему, что явились по приказанию Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов и что им предписано захватить типографию „Нового времени“ и напечатать в ней № 7 „Известий Совета Рабочих Депутатов“.
— Я не могу вам ничего сказать по этому поводу, — заявил депутатам г. Богданов. — Типография не моя, я должен переговорить с хозяином.
— Вы не можете выйти из типографии, вызовите хозяина сюда, — отвечали депутаты.
— Я могу передать ему о вашем „предложении“ по телефону.
— Нет, вы можете лишь вызвать его по телефону и попросить его в типографию.
— Хорошо.
Господин Богданов направился к телефону в сопровождении двух депутатов и вызвал М. А. Суворина.
Во все время разговора г. Богданова с г. Сувориным по телефону гг. депутаты держали его под дулами револьверов, для того чтобы он не имел возможности сказать г. Суворину „ничего лишнего“.
М. А. Суворин, таким образом, узнал лишь, что какие-то депутаты пришли в типографию и желают с ним переговорить по важному делу.
— Я нездоров и не выхожу, — сказал М. А. Суворин, — попросите этих господ пожаловать ко мне в редакцию.
— Они не хотят, — ответил г. Богданов, — и предлагают прислать доверенное лицо от вас.
В редакции из сотрудников находился Л. Ю. Гольштейн, которого М. А. Суворин и попросил отправиться вместо него в типографию.