К примеру, синего цвета внутреннего холода и тишины. Вот уж чего здесь было едва ли не столько же, сколько и бурого, так это тяжёлой, давящей, суровой синевы замкнутости и устремлений внутрь себя.
Где-то на периферии блеснул и тут же угас один единственный кусочек прозрачного стекла. Кристальная честь, уважение к павшим врагам, последние слова над телами погибших товарищей, свобода снов и прозрачные слёзы – кристалл горного хрусталя среди множества стеклянных крошек.
И лишь поймав его, этот крошечный осколок души прозрачного цвета, взглянув через него на остальное, он, плывший в густой черноте своего «Я», понял как на самом деле бесполезно его естество.
Оранжевые и жёлтые крупинки чистого интереса и желаний быть любимым медленно перекатывались среди прочих обломков, почти незаметные и неосязаемые.
Ни страсти, ни любви… ни порывов услышать биение родного сердца другого человека, ни внезапно нахлынувшей волны нежности к кому-либо, ни безумных порывов бросить всё и оказаться рядом с тем, кто любит. С тем, кто любим.
«Ненавижу, – подумал он и заплакал без слёз. – Чего вы от меня хотите? – выкрикнул он в пустоту и с ненавистью уставился на медленно вращающиеся вокруг своей оси цветные стекляшки. – Что я могу сделать для вас? – спокойно добавил он, слушая, как где-то далеко со скрипом закрывается тяжёлая дверь души на ржавых петлях. – Зачем снова вернулся полковник Марк Александрович Романов?»
Он вспомнил своё имя. И мерцающая звёздная пыль вместе с медленно крутящимися в ней частичками памяти и души ухнула вниз, увлекая его в открывшуюся воронку.
Он успел подумать о том, что это похоже на разверзшуюся пасть огромной бездны. Огромной голодной бездны, проглатывающей галактики, не говоря уже о какой-то никчёмной душе.
– Телеметрия в норме, производится подготовка к восстановлению периферической…
– Отменить. Приступить к постепенному выводу из стазиса с отложенным режимом…
Воронка клубящихся, мерцающих и подрагивающих осколков закручивалась всё сильнее, набирая обороты вращения, вплетая в себя пустоту извечного мрака космоса. Он падал. Сначала молча, затем пытаясь кричать и барахтаться, но всё же осознавая происходящее немного отрешённо. В какой-то момент среди круговерти цветных осколков, клочков темноты, далёких планет и звёзд появился совершенно неуместный объект.
Небольшой деревянный корабль, поставленный на гусеницы, вращался вместе с остальным душевным хламом, но замедлился и стал приближаться.
Его накрыло изумлением, будто прохладной волной воздуха среди жаркой пустыни.
Невообразимая конструкция приблизилась, выплывая из звёздного тумана, и на носу корабля появился мужчина. Высокий, худощавый, с короткими тёмными волосами, кривой ухмылкой и задорным блеском в зелёных глазах.
– Дядюшка Бо… – вымолвил Марк, опешив от изумления. Стоящий на палубе корабля мужчина отчаянно напоминал ему боцмана с «Астарты». Только в отличие от капитана Ричарда Моргана, Романов не питал ложных иллюзий, что его кто-то будет спасать или таранить ради него орбитальные базы, божественные чертоги или хранилище душ во Вселенной.
– Александр Реверс, – представился мужчина, подплывая ближе к Марку. – А это моя «Александрийская Рулетка», – кивнул он на корабль. – Серия «Берг», – добавил он. Мужик, тебя подбросить? – спросил он. – Мне по пути.
– По пути куда? – глупо спросил Марк.
– А тебе не пофиг? – флегматично осведомился капитан Реверс, сбрасывая во вращающуюся звёздную круговерть трап с правого борта. – У тебя тут дела что ли?
Романов подавил острое желание нервно засмеяться.
– Постепенная реанимация, питательные растворы отменить. Время возвращения…
– Продолжать восстановление.
– Второй заключённый, номер…
– Телеметрия не нужна, данные не нужны. Приступить к выводу из анабиоза…
Воронка словно ждала безмолвной команды, начав закручиваться по часовой стрелке, едва Марк ступил на палубу берга. Капитан Реверс только ухмылялся, стоя у руля, который, скорее, выполнял декоративную роль, чем действительно был функциональным предметом.
Вокруг мелькали знакомые и незнакомые лица. Романов чётко видел лицо капитана Моргана, но тот был как будто старше на несколько лет, чем он его запомнил в их последнюю встречу на золотом пляже корабля Светлых. Чужих, нелюдей, новой совершенной формы жизни, если уж быть точнее.