Выпей-ка иаду! Он просто не хотел привлекать внимание журналюг к торжеству!
Чёрный Тигр:
Ржунимагуваляюсьпацталом! Он рассчитывал провести тихую скромную церемонию с Джулией Ро-бертс, Томом Крузом и «татушками» в гостях? Ты явно не в ладу с элементарной логикой. Это во-первых. Во-вторых, я нигде не слышал, будто вышеназванные звёзды собираются на свадьбу Тао Брэкстона. И в-третьих, их бы он никогда не пригласил. Не далее как месяц назад он заявил в интервью, что не признаёт искусственно распиаренных кумиров истеричных старшеклассниц, подпираемых гормональным буйст-вом. Пантера, мой тебе совет, если предел твоих мечтаний – свадьба на Мальдивах, кольцо размером с Кремлёвскую звезду и Джонни Депп с Томом Крузом в гостях, мечтай, особенно хорошо это после пары бутылочек с косячком получается, но не засоряй чат своими бреднями!»
Бордовая Пантера:
По-моему, ты просто злобный неудачник, который завидует всем, кто более успешный и крутой. Если тебе лень поднять задницу с дивана и самому стать таким же крутым, сам не заплёвывай чат своей желчью. В Бобруйск, животное!
Чёрный Тигр:
А по-моему, неудачница как раз ты. Кажется, ты просто неудовлетворённая жизнью девица не особо привлекательной наружности, с прыщавой физиономией, сальными волосами и целлюлитом, неряшливо одетая и воняющая потом, но вместо того, чтобы взяться за себя, ты галлюцинируешь, выдумываешь себе свой убогий «идеальный мир» да ещё и размазываешь его по чату. Я не буду предлагать тебе «выпить иаду», я советую тебе пересмотреть свою жизнь, чтобы жить настоящим, а не бреднями!
Чёрный Тигр грациозным прыжком покинул чат»
- Это я злобный неудачник? – спросил Павел, когда Арина с матерью дочитали «дискуссию».
- Она же не знала, что это ты! – взвизгнула от хохота Арина. – Вот прикол!
- Прикол будет, когда я вверну этот эпизод в свою новую книгу! – ответил Павел, выходя из Интер-нета. – Эх, увидеть бы, какую морду скорчит Пантера, когда поймёт, перед кем размазывала о своей иди-отской свадьбе и кого посылала подальше! А теперь я, пожалуй, не откажусь от ужина!
Через два часа Павел Уланов выходил из подъезда, где находилась квартира матери и сестры, чуть живой после плотного ужина. «Удивительно, как мама с Ариной ухитряются сохранять такие стройные фигуры? Если они каждый день так ужинают, то с их стороны просто подвиг, что мама до сих пор носит сорок шестой размер, а Арина — сорок второй!»
Мать Павла, Ирина Андреевна Львова и сестра Арина жили в трёхкомнатной квартире на проспекте Ленина. Квартира была в новом доме с лифтом и домофоном, большая, с высокими потолками и балко-ном, больше похожим на солярий.
Павел жил в одной из шести квартир трёхэтажного дома на Лермонтовском проспекте, в так назы-ваемом «VIP – массиве» и очень часто навещал маму и сестрёнку.
Ирина Андреевна и Арина встречали его всегда радостно, и мать готовила роскошный ужин, думая, что в своей квартире Павел не ест по-человечески, а перебивается едой быстрого приготовления или бу-тербродами. С Ариной Павел любил поговорить о прочитанных книгах, о работе и ещё на множество тем, которые Арина легко находила для разговора.
Павел достал из кармана куртки пульт дистанционного управления машиной, отключил сигнализа-цию и электрический ток и открыл двери. В ответ джип весело крякнул и подмигнул прямоугольными фарами. Словно в ответ ему сверху раздалось какое-то ворчанье, как будто сотня ржавых железных бочек с грохотом катилась по брусчатке. Павел поднял голову и увидел, как небо стремительно скрывается под безобразно огромной тучей.
«Опять дождь! — тоскливо подумал Павел. — Лужи просыхать не успевают! Надо ехать, пока не хлынуло вовсю…»
По асфальту зашлёпали первые крупные капли. Павел сел в машину, повернул ключ в замке зажи-гания и джип рванул со двора.
На скамейке под козырьком расположилась какая-то компания подростков. Они уныло похохатыва-ли, старательно выговаривали матерные слова в сальных анекдотах и растягивали последние две бутылки водки, потому что больше заняться было решительно нечем, а идти домой ещё не хотелось. Проезжая мимо них на всей скорости, джип Павла попал колесом в какую-то огромную лужу, и она наполовину уменьшилась, потому что её содержимое выплеснулось на скамейку и на тех, кто на ней сидел.
- Блин, урод! Я и так замёрз! — долетел до Павла чей-то гнусавый вопль.
«Замёрз, так чего тут сидишь и дерёшь глотку? — мысленно огрызнулся Павел и вырулил на улицу. — Неохота под дождь вылезать, а то я бы из тебя сделал урода! Впрочем, это уже сделали до меня твои родители!»
Это была его ночь. Ночь неистового дождя, вымывающего из всех дыр и трещин всё самое мерзкое и порочное, что существовало на земле. Теперь эта грязь растекалась по всему городу, чтобы утопить в своей вонючей жиже всё подряд. А утром, как только выйдет солнце, эта грязь уползёт в родимую клоаку до следующего вечера…
Это — его ночь. Он должен выйти и сделать город хотя бы немного чище. И, может быть, благодаря нему, двуногая грязь, в конце концов, станет бояться топить в своих нечистотах весь город. Они трусли-вы. Когда они нападают всей оравой на одного человека, тогда они храбры. Столкнувшись с превосходя-щей силой, они воют от ужаса. А когда они не получают отпора, безнаказанность делает их наглее, и они уверены, что они самые крутые и именно они новые хозяева жизни.
Нормальные люди не всегда решаются дать отпор двуногой грязи, предпочитают опасливо отойти в сторону, и двуногая грязь считает себя устрашающей, крутой, непобедимой и творит ещё большие пако-сти, не встречая сопротивления, пьянея от безнаказанности ещё быстрее, чем от клея и водки.
Он укажет им их настоящее место. Они увидят, что есть сила, против которой они беспомощны. Они поймут, что мир им не принадлежит, и за свои мерзости им придётся отвечать.
… Как болит голова! Она всегда болит дождливым вечером. Такой ливень был, когда двуногая грязь пыталась задушить его, превратить в одно из жалких дрожащих существ, пугливо втягивающих голову в плечи при одном звуке их гнусавых воплей. Они просчитались. Он не превратился в скулящего щенка — он стал саблезубым тигром, опасным и беспощадным мстителем. Теперь он будет вести с ними войну без ограничений, до победы, войну по его правилам, где не берут пленных. Это война – месть, война – суд, и он – прокурор, судья, присяжный заседатель и исполнитель приговора. Адвоката на этом суде нет. Свиде-телей защиты нет. Свидетели обвинения — весь город, все люди, которых терроризирует эта двуногая грязь с гнусными глотками, оказавшаяся на скамье подсудимых. Суд вершится быстро, без проволочек, апелляций, пересмотров дела и амнистий нет. Приговор выносится и приводится в исполнение мгновен-но, без права на обжалование или условный срок.
На этом суде нарушены права обвиняемых? А обвиняемые заслужили того, чтобы их права соблю-дали? Государство итак слишком лояльно к ним, оно их просто не замечает. Юридический суд не станет с ними возиться или даст смехотворное наказание, и вскоре они снова вползут на улицы и начнут снова отравлять городской воздух своей вонью существ, давно утративших человеческое начало.