Внезапно прокурор остановился, обводя Синдию, Иветту и Антона прищуренным взглядом, но уже не колючим, а пронизывающим, потом достал из нагрудного кармана рубашки шёлковый носовой плато-чек с вышитыми инициалами «М. В.» на уголке и аккуратно промокнул капли испарины, выступившие на высоком белом лбу, и сказал:
- Извините, коллеги, что-то я разошёлся, как на суде. Разволновался, — Михаил откашлялся, — вспомнил одну неприятную историю, связанную как раз с такими вот индивидами, как эти жертвы. Если позволите, поделюсь. Это случилось года два назад с моей женой. Ей тогда было девятнадцать лет. Она из очень интеллигентной семьи: отец — редактор литературного альманаха, мать — преподаватель лите-ратуроведения в Причерноморском Региональном Университете. Оба люди высочайшей культуры с безу-пречными манерами и Женю воспитывали в том же духе. Нет, они её не терроризировали, не навязывали своих взглядов, она сознательно приняла модель поведения в семье и разделяла взгляды родителей, и ей было глубоко противно то, что вокруг творится, «русский разговорный» можно услышать повсюду, даже в школах и чуть ли не в детских садиках. Однажды она возвращалась из университета, и в автобусе рядом с ней оказались два сопляка, которые на весь салон причитали, какая у них плохая учительница, всего-навсего за 15 ошибок в диктанте «лебедя» влепила и за каких-то сто прогулов и сорок сорванных уроков родителей в школу вызвала. Разумеется, я вам выдаю сильно подчищенный вариант их диалога, на самом деле они эту учительницу крыли так, что уголовнички отдыхают, будто у них задницы вместо ртов, и не сбавляли громкость, хотя в автобусе ехали и маленькие дети, и женщины. Женя терпела остановки три, а потом попросила их не ругаться и вышла. Они выскочили следом за ней, догнали и начали наезжать, ка-кого этого, из трёх букв, она наезжает и чего она из себя основную строит, все в автобусе молчат, а она высунулась, и они ей так вмажут, что она в стенку влипнет. Не знаю, чем бы всё закончилось, но я, в от-личие от других прохожих, не прошёл мимо, типа, моя хата с краю, а вмазал одному так, что он сам чуть задницей ту самую стену не проломил, а второму чуть ухо не оборвал, спросил, в чём дело, и предупре-дил, что если они будут подонствовать, то их самих об стенку размажут. Вот так я с женой и познакомил-ся: проводил Женю домой, её мать предложила чаю… в общем, через полгода расписались, — прокурор улыбнулся чуть шире, но улыбка почти сразу исчезла. — Но Женя так и не забыла этих двух маленьких выродков, которые угрожали ей расправой просто за то, что она попросила их не материться в автобусе. Знаете, бывает, остаётся такой осадок на душе… ну, как будто душу грязью обрызгало. Понимаете, белый день, людей и в автобусе, и на улице было полно, и никто не вмешался, молча слушали, как будто так и надо, а потом мимо проходили и даже шаг старались прибавить, как будто там действительно было, чего бояться. А были всего-то два сопливых восьмиклассника, маленькие, сутулые, кривоногие, прыщей больше чем мышечной массы, ручки как спички, а мимо них проскакивали так, будто на этом месте Тер-минатор какой-нибудь стоял! А они и считают: вау, нас боятся, мы самые крутые, а кому мы не нравимся, тех мы запугаем и порвём. Вот так: пока мы брезгливо шарахаемся от этой шпаны или не хотим связы-ваться, они будут распускаться ещё больше. Человеческий язык они не понимают, зато хорошего тумака понимают сразу. «Человек дождя» пошёл на крайность, но он доказал: против решительного отпора эти «крутые хозяева жизни» бессильны. Может теперь все эти Федотовы, Бариновы и Стругальские побоятся открыто демонстрировать своё поросячье рыло, вот так! — Снова откашлявшись, Михаил Олегович по-правил галстук, коснулся пальцами волос и заключил своим обычным беспристрастным тоном:
- Я вас совсем замучил? Увлёкся, забыл, что я не в зале суда, а вы всё же работаете…
- Мы как раз закончили обсуждать дела, — ответила Синдия. — перед вашим приходом мы как раз обменивались мнениями.
- Один мой школьный друг тоже от этих придурков пострадал, — подал голос Антон. — Это лет одиннадцать назад было, в девяносто втором году. Пацан из интеллигентной семьи, отличник, водку в беседке не глушит, матом не ругается, в подворотне не болтается, и дворовая шпана решила, что он лох, которого можно подоить и обложила его данью, а чтоб платил охотнее, избили его. А в милиции даже слушать его не стали: мол, хулиганы ещё неподсудны, много им не дадут, а они потом хуже отомстят. А позже главарь этой дворовой своры с лестницы слетел так, что оказался в инвалидном кресле, позвоноч-ник сломал… Так его шайка и распалась.
- А твой приятель? — спросил Михаил Олегович.
- Он записался в секцию кикбоксинга, — ответил Антон, — до сих пор тренируется, дерётся лучше чем в кино и иногда метелит таких вот Стругальских и Шквариных. Его уже знают и побаиваются. Как-то шли мы с ним, а навстречу трое гопников, уже поддатых, так его увидели, притихли и бочком мимо про-шмыгнули. Я удивился, мол, что-то новенькое, обычно они даже милиции не боятся, а мой одноклассник отвечает: они помнят, что я хуже милиции, я двоих из них уже несколько раз по асфальту катал. Он во-обще немного псих, с ним действительно связываться боязно.
- А кто это? — спросила Синдия.
- Вы его не знаете… Может, если как-нибудь придёте в школу на вечер встречи выпускников, я вам его покажу. Он школьные праздники не пропускает.
- Записаться бы и мне тоже в секцию?.. — задумчиво спросил сам себя прокурор.
- А разве вы не занимались никакой борьбой? — Синдия обратила внимание на перекатывающиеся под тонкой рубашкой прокурора накачанные мускулы.
- Тренировался, но уже года полтора как перестал ходить в секцию, только в спортзале разминаюсь четыре раза в неделю, — Михаил Олегович снова дотронулся до своей безукоризненной причёски. — А последнее время подумываю снова заняться каким-нибудь видом единоборств. Неплохая идея, верно? — Прокурор с задумчивым выражением лица из-под ресниц пронизал Синдию, Иветту и Антона быстрым взглядом и вышел из кабинета Иветты.
В шесть часов вечера Синдия Соболевская вышла из прокуратуры, села за руль своей БМВ и поеха-ла домой. Но через сто метров зловредная иномарка противно чихнула и встала, демонстрируя совершен-но пустой бензобак. Разумеется, запасной канистры в багажнике не оказалось, и Синдия уже хотела зво-нить в автосервис, чтобы вызвать буксир, когда рядом с её машиной осадил чёрный джип «Мерседес» и из окна выглянул тот самый парень, с которым она разговаривала на пляже, Павел Уланов.
- Терпите бедствие? — спросил он. — Мотор капризничает?
- Нет, всего лишь закончился бензин. Вот, хочу вызвать буксир…
- Обойдутся. Нечего дарить им деньги за такую ерунду! — Павел вышел из джипа. — У меня в ба-гажнике буксировочный трос, я впрягусь в вашу машину и отвезу вас и её куда нужно… Не смейте отка-зываться! Меня вовсе не затруднит оказать услугу начальнице своей сестры!
Синдия невольно улыбнулась. Её позабавил такой напор. И она спрятала мобильник в сумку.