Сванидзе: Прошу прощения, Ваше время истекло.
Окара: …целый период в украинской культуре называется «расстрелянное возрождение». Догадайтесь почему.
Сванидзе: Спасибо.
Млечин: Благодарю Вас.
Сванидзе: Сторона защиты имеет возможность задать вопрос свидетелям обвинения.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, Вы считаете, что победа в Великой Отечественной войне, достигнутая страшной ценой, спасшая мир от фашизма и все остальное, не является исторической заслугой страны, которую исторически же построили большевики?
Алявдин: Могу отвечать?
Кургинян: Да.
Алявдин: Я ожидал этот вопрос. Безусловно, нет. Потому что российскому народу и российской армии привычно побеждать в войнах. Мы победили в 1612-м, в 1812-м, в русско-турецкой войне…
Кургинян: В 1612-м? Кого?
Алявдин: Поляков из Москвы изгнали, если помните.
Кургинян: А, да, да, да…
Алявдин: Мы победили русско-турецких войнах, в меньшинстве, в тяжелых условиях. Поэтому то, что немецкий враг — кем бы он ни был, фашистом, демократом, капиталистом — пришедший на русскую землю, был обречен. Но, как уже справедливо звучало, побеждать так бездарно, с такой потерей собственного населения, закладывать трупами Европу мог только антинародный, антигуманный режим, коим он и был. А более того я могу сказать, скорее всего Вторая мировая война не коснулась бы так СССР или Российской империи, или Российской республики, если б не большевики. Вся инициатива, весь пик, так сказать, что двинулись фашисты на Советский Союз, был вызван именно пребыванием там коммунистического режима, так? Мы бы были союзниками с западными странами и, я думаю, у немецких фашистов, ежели бы они появились, не было бы шанса — их бы задавили примерно так, как задавили в Первую мировую войну. Как видите, к сожалению, без России.
Кургинян: Скажите, пожалуйста…
Алявдин: Мы привыкли побеждать, Сергей Ервандович. Поэтому не надо все заслуги русского народа, как это принято в истории КПСС, приписывать Советской власти. Это наша гордость. Вы удовлетворены?
Кургинян: Кого Вы победили?
Алявдин: Кого?
Кургинян: Кого Вы победили? Кого победили эти люди, которые уехали?
Алявдин: Вопрос не понял.
Кургинян: Я хочу Вам сказать, что Вы…
Алявдин: Так две русских армии воевали друг против друга, одна оказалась сильнее — Красная Армия. Чисто… Не будем сейчас начинать, наверно, следующую тему…
Сванидзе: Вопрос о Гражданской войне?
Алявдин: Я вопрос не понимаю.
Кургинян: Я спрашиваю Вас, я спрашиваю вас еще раз — Вы говорите, Вы отнимаете у людей, построивших страну…
Алявдин: Я ничего не отнимаю, это вот…
Кургинян: Вы перебиваете меня.
Алявдин: Это вот у нас идет…
Кургинян: Вы перебиваете меня.
Сванидзе: Сергей Ервандович,
Алявдин: Ну, вы привыкли, у вас прерогатива прерывать. Почему в конце передачи не
может и один из э-э-э…
Кургинян: Нет, пожалуйста, пожалуйста.
Сванидзе: Нет, уважаемый свидетель. Сергей Ервандович, задайте, пожалуйста, вопрос.
Алявдин: Вопрос задайте.
Кургинян: Нет, я говорю Вам простую вещь.
Алявдин: Да.
Кургинян: Есть страна, Советский Союз.
Алявдин: Да.
Кургинян: Построенная по определенному принципу на определенных основаниях, определенными людьми. Они построили эту страну. Страшной ценой или не страшной, но они ее построили.
Алявдин: Страшной.
Кургинян: Страшной. Хорошо.
Сванидзе: Задайте вопрос, и я даю 20 секунд на ответ.
Кургинян: И теперь я спрашиваю у Вас, это Великая страна, которая совершила величайшее историческое деяние в виде победы в Великой Отечественной войне. Это деяние этой страны не является историческим оправданием тех, кто ее построил?
Алявдин: Нет. Потому что эту страну построили…
Кургинян: Всё, мне не надо. Это «нет» и всё.
Алявдин: Нет, у меня есть все-таки, наверное, вопрос…
Сванидзе: Нет, нет. Вы уже ответили на это.
Кургинян: Конечно.
Алявдин: Эту страну строили тысячу лет. И все тысячу лет нам приходилось тяжело и мы с кровью, но побеждали. Поэтому я уверен, что какой бы режим не существовал в России в тот момент, мы бы победили немцев, фашистов.
Кургинян: Эту страну, эту страну, эту страну, которую к 1917 году Вы пустили в распыл — собрали снова на новых основаниях и спасли мир!
Алявдин: В 1917 году никто в распыл ее не посылал, если бы не целенаправленная деятельность большевистских агентов на всех…
Кургинян: Ну, еще, еще одно слово?
Алявдин: Да.
Кургинян: И кого еще?
Сванидзе: Я объявляю короткий перерыв, после которого мы вернемся к нашим слушаниям.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Завершается третий, последний день слушаний по теме «Большевики спасли или погубили Россию?».
Последний вопрос обеим сторонам: «Есть ли у идеи большевизма место в будущем?».
Пожалуйста, сторона обвинения, прошу Леонид Михайлович.
Млечин: Если позволите, я попрошу двух свидетелей высказаться. Наверное, в таком порядке — Андрей Николаевич, сначала Вы, потом Виссарион Игоревич, Вы, да?
Окара: Господа, если большевизм это универсальный проект, миростроительный проект, создания новой реальности, то, действительно, у нового миростроительного проекта будущее есть. Но не обязательно большевистского. Да? То есть по отношению к западной модернизации это была попытка преодоления той тщеты, которая существует в человеческой природе. То есть, это прежде всего создание нового человека. Ленин в этом смысле это Франкенштейн и профессор Преображенский. Они создали нового человека, но оказалось, что этот человек жуток и ужасен.
Если большевизм это Зюганов и КПРФ, то я думаю, что у них не только будущего, у них и настоящего нет.
Если большевизм это голодомор, ГУЛАГ, расказачивание, выселение различных народов, то ну дай бог, чтобы такого будущего у нас не было.
Но самый сложный вопрос заключается в том, что именно при большевиках достигла апогея специфическая политическая культура, в которой власть, властная корпорация является абсолютным субъектом развития, абсолютным монополистом. При которой невозможна ни оппозиция, ни многопартийность, ни свобода слова, ничего такое, да? То есть, зачем нам партия, партия у нас уже есть. И вот дай бог, чтобы вот такого будущего у нас не было.
Млечин: Благодарю Вас, спасибо. Пожалуйста, Виссарион Игоревич, теперь Ваше слово.
Алявдин: Безусловно, надо надеяться, что будущего нету и по всем объективным обстоятельствам, аргументам его не должно быть. Что такое большевизм? Если мы говорим о большевизме. Это утопия террористического характера по методам действия. Утопия, которая становится в один ряд с такими утопиями, которые мы уже пережили. Это и фашизм, это и националистические шовинистические такие полуавторитарные режимы. Это просто тоталитарный режим без такой идеологии, но с какой-либо иной. То есть ничего уникального в большевизме не было. Это абсолютно антигуманная, античеловеческая утопическая идея. Но беда в том, что именно в России ее попытались реализовать и долго реализовывали. Французы, которых так любит Сергей Ервандович и его коллеги, в свою Великую Французскую революцию были, действительно, много нас умнее.