Млечин: Сергей Ервандович, я прошу прощения, вот Вы сказали, что это игра. Я тоже помню эти события — мне совершенно не казалось игрой. Кроме Вас кто-нибудь знал еще, что это игра? Или остальные считали, что это всерьез?
Кургинян: Да, это знали многие. На самом деле…
Млечин: Да? Я не знал тогда ни одного человека, все остальные воспринимали это всерьез. И такое впечатление…
Кургинян: Хорошо, я вам говорю…
Млечин: …что вся страна воспринимала всерьез и развалилась…
Кургинян: Я вам говорю по этому поводу, что не все это воспринимают. Я имею для этого достаточные прерогативы, как вы понимаете, достаточный вес в той системе. И сейчас слушаете что-то, к чему могли бы прислушаться не с ехидством, а просто с интересом.
Млечин: Я с огромным интересом…
Кургинян: А ну, как я скажу что-нибудь не то, что Вы думаете?
Млечин: Да я с огромным интересом… просто я вспоминаю себя…
Кургинян: Давайте, я скажу…
Млечин: …и помню, что для меня это была не игра…
Кургинян: Леонид…
Млечин: …и для остальных людей была не игра. Мы ж не знали, что…
Кургинян: Леонид, я… Вы — великий человек, и были тогда абсолютно великим, но были другие великие люди. Понятно…
Млечин: Я еще раз повторю, то есть Вам кажется, что вся страна понимала, что это игра, и на самом деле так же играючи реагировала…
Кургинян: Нет, вся страна ничего не понимала.
Млечин: А-а, то есть страна не знала, что это игра?
Кургинян: Нет, страна абсолютно ничего не знала. Элиты играли «под ковром». Страна была застигнута врасплох…
Млечин: Я вот это хотел у Вас услышать, конечно.
Кургинян: …этой игрой, конечно. Эта игра и была игрой на разрушение Советского Союза. Частью этой игры было ГКЧП во всех ее элементах. Игра состояла примерно в следующем…
Млечин: А можно я уточню просто, кто были игроки? Вот тогда если игра, то главные игроки…
Кургинян: Вот, тогда…
Млечин: …Члены ГКЧП? Крючков, председатель КГБ, министр обороны Язов?
Кургинян: Нет, нет, нет, я не могу сказать, что все сидящие здесь люди [на экране показывают членов ГКЧП] понимали, во что они играют. Нет.
Млечин: То есть эти люди не понимали, во что они играют?
Кургинян: Нет, нет, не все эти люди. Я Вам сказал твердо, Леонид, я не…
Млечин: Я просто хотел уточнить.
Кургинян: Я, понимаете, я не… ну, как бы, ну, я не представитель тех слоев общества, которых так легко взять врасплох.
Млечин: Нет, нет…
Кургинян: Да, не надо…
Млечин: А Крючкова-то взяли врасплох, Вы хотите сказать, председателя КГБ?
Кургинян: Нет, Крючкова не взяли врасплох.
Млечин: Не, он знал, что это игра?
Кургинян: Да, Крючков знал, что это игра.
Млечин: А, то есть это с его стороны была игра?
Кургинян: Да.
Млечин: И все остальные члены ГКЧП тоже понимали, что это?
Кургинян: Нет, все остальные члены ГКЧП этого не знали.
Млечин: Знал один Крючков?
Кургинян: Я считаю, что знали несколько человек.
Млечин: А кто еще? Скажите, страшно интересно, правда!
Кургинян: Пожалуйста. Во-первых, об этом знали люди, которые пытались убедить Ельцина стать главой Советского Союза — именно поэтому Ельцин не был сбит на самолете, именно поэтому он не был интернирован на пути из аэропорта на дачу, и именно поэтому он рискнул…
Млечин: То есть Крючков на этой стороне играл, да?
Кургинян: Леонид, Леонид,
Млечин: Нет, я просто уточнить, уточнить…
Кургинян: …ведите себя… «веди себя прилично при публике столичной!»
Сванидзе: Сергей Ервандович, я прошу Вас оставаться в рамках корректности.
Кургинян: Я благодарю Вас за это замечательное замечание, которое в полной мере, наверное, адресовано и моему оппоненту, да?
Сванидзе: Оно адресовано всем, естественно.
Кургинян: Замечательно!
Сванидзе: Значит… Сторона защиты — вопрос своим свидетелям, прошу Вас.
Млечин: Благодарю Вас, да. Если можно, я хотел бы обратиться к свидетелю Кравчуку Леониду Макаровичу. Скажите, а Вы знали, что ГКЧП-то был игрой на самом деле, шутили здесь люди?
Кравчук: Вы знаете, давайте мы отойдем от эмоций излишних… и вообще, здесь надо только факты и только факты. До тех пор пока мы не научимся факты анализировать и не говорить, что мое личное мнение… Господин Бабурин правильно говорит, но он говорит от пяти депутатов, а в зале сидело…
Млечин: От шести. Шесть их было, шесть.
Кравчук: …от шести, а в зале сидело 600! Так я задаю вопрос: кто сильнее, 594 или 6 Бабурина? Почему тогда ставится так вопрос, господа, почему? Да потому что страна была слабая, она была объединена только через силу, через сталинский режим, послесталинский режим, через холуйство, через подчинение, и так дальше. Страна была слабая, поэтому она взяла и распалась еще до «Беловежской пущи». И сохранить ее было нельзя.
Млечин: Леонид Макарович, и все-таки про ГКЧП. Это была игра? Веселье? Вы знали об этом?
Кравчук: Не надо. Если кто-то играл, то те делегаты, в зале которые сидели, — я называю элиту партийную, и в Москве и в Киеве — они не играли, я не знал, что это игра, — не будучи рядовым членом КПСС — я не знал. Тогда кто знал? А можно ли, если ставить вопрос… если Вы говорите, что это не идиоты, то почему они играли между собой в рулетку, а забывали, что за стенами 260 или 280 миллионов людей? С ними можно играть? Это что…
Кургинян: Я имею право ответить?
Кравчук: …это что, материал для игры?
Сванидзе: Я думаю… я думаю, что да.
Млечин: Леонид Макарович, скажите, каков был результат…
Кравчук: Вот я поэтому говорю, не надо эту тему превращать…
Сванидзе: …хотя, мне кажется, вопрос риторический…
Кургинян: Я — с удовольствием…
Кравчук: …не надо эту тему превращать в примитивизм.
Сванидзе: Хорошо, каков был…
Кравчук: Никакой не… Если они и играли, то народ не играл. Потому что у народа был материал, чтобы не играться.
Млечин: Свидетелю Шушкевичу могу ли я задать тот же самый вопрос?
Сванидзе: У Вас есть 30 секунд.
Шушкевич: Ничего себе игры! Наша номенклатура ожила, когда появился этот самый [ГКЧП]. Говорили: сейчас мы вам дадим всем так называемым демократам, так называемым сторонникам независимости!.. То есть это была система, которая порождала страх, и если дрогнул Крючков — он понял, что его могут смести эти люди, которые уже не хотели жить в режиме страха. А что касается ГКЧП, я двоих там знал. Янаев — человек, который не смог назвать тему своей кандидатской диссертации, когда я ему задал вопрос, когда его избирали, понимаете, — и не знаю, когда он был трезвым. А второй — Старовойтов, с которым… Стародубцев, простите, — с которым я летел в первый раз в самолете первым классом. Я не знал, что так можно пить в самолете, летя за границу…