Петровская: …примкнувший к Млечину Сванидзе только лишь отбирает у него очки соответственно. Потому что, посмотрите — тот же самый образ совершенно классического интеллигента и тоже вряд ли может предложить кому-то набить морду. Что плохо — надо пользоваться отдельными, особо успешными приемами противников или оппонентов.
Стрижак (Петровской): Сейчас, Ирина Александровна, вот хотел Сергей Ервандович.
Стрижак (Кургиняну): Ваша реплика и я дам дальше слово.
Кургинян: Мне очень лестна эта позиция, но мне кажется только одно, что эта позиция уводит нас от больших проблем. Если бы 20 с лишним лет назад, и это было, и я это помню, я высказывал, и высказывал в той же манере, те же позиции, да? И, так сказать, люди с лицами, как у Леонид Михайловича и даже более, так сказать, двигающимися в ту сторону, говорили наоборот, как именно всё происходит. Зал выл от восторга этим интеллигентным людям. Они свое сделали. Они свое отработали 20 лет назад по полной программе.
Петровская: 17 лет.
Кургинян: И весь этот табун ломанулся туда. Теперь начинается то, что в любой теории социальных и политических процессов называется постреволюционная ломка. Разочарование — это абсолютно закономерный социально-политический процесс. Кто из нас более интеллигентен — это вопрос вкуса. Я белой завистью завидую Леонид Михайловичу, что его дамы так оценивают. Дело не в этом. Давайте говорить о политике. Давайте о большом.
Стрижак (Кургиняну): Нет, мы еще чуть-чуть о Вас поговорим.
Стрижак (Мельману): Пожалуйста, Александр.
Александр Мельман, обозреватель газеты «Московский комсомолец»: Ну, я сначала о локальном. Я сначала хочу защитить господина Кургиняна, хотя он в защите, конечно же, наверное, не нуждается.
Кургинян: Ну, каждый нуждается.
Мельман: Мне кажется, что его эти выступления — это такой театр одного актера, потому что в свое время в начале перестройки мне посчастливилось быть в его театре «На досках». Получил, честно говоря, большое … был под впечатлением. Мы всей семьей ходили. Ну, значит, он, мне кажется, представляет такой образ, если вы смотрели фильм любимый «Покровские ворота», смесь интеллигента Хоботова с Маргаритой Павловной. Потому что я вижу, как он играет голосом, как он работает и для обывателей. Я вижу, какой он иногда мягкий, добрый, домашний. А то, что он кричит на коммунальной кухне и вообще на кухне люди кричат — это совершенно нормально. И может быть в этом одна из частей, почему он выигрывает.
Теперь о главном. Я, во-первых, как телекритик, хочу не очень согласиться с вами. Вот вы говорили, что все 90-е и нулевые нам давали и толкали только бренд такой либерально-демократический. Я хочу напомнить, что, скажем, что такая программа «Старые песни о главном», музыкально-песенная, которую Леонид Парфенов придумал, она вышла впервые по-моему в 94-м году. Да? Потом она повторялась в 95-м, 96-м и так далее. И тогда Леонид Парфенов за это получил по полной программе. У него были проблемы, зачем он опять вкидывает вот эти коммунистические все идеалы. То есть у нас телевидение было в этом смысле далеко не однозначным. И вот надо вот понять, почему люди вот отказались от того, что они готовы были воспринять, от тех демократических идей, к которым они были расположены тогда к этому. Почему эти 20 лет прошли так, что люди бегут в советское прошлое, там находят некое успокоение, закрываются в эту скорлупу. Надо вот это вот анализировать.
Стрижак: Я вижу пришел, слава богу, Геннадий Викторович. Геннадий Викторович, вы согласны с тем, что вот только что сказал Александр — побег в советское прошлое от сегодняшних проблем?
Геннадий Хазанов, народный артист России: Я думаю, что поскольку мы всё время хотим жить в каких-то мифах, потому что каждый раз оборачиваясь назад, мы говорим — вот это было ужасно, а вот позавчера было очень хорошее. Вот, сначала все было ужасно то, что было в советское время, да? Потом проходит время, потом мы узнаем о том, что ужасные были 90-е годы, и практически вот такая череда всего этого.
Стрижак: Я… я хочу спросить, вы сами программу «Суд времени» посматривали?
Хазанов: Да, видел программу последнюю, и если она была последняя, как сказал один человек…
Стрижак: Надеюсь, что нет.
Хазанов: Я… я как один сегодня сказал, что отвечая на вопрос «почему вы не были на последнем партсобрании?», ответил «Если бы я знал, что оно последнее, я бы пришел». Понимаете?
Я видел программу, где обсуждался вопрос, кто больше вреда принес, по-моему, Сталин или Хрущев. Вот я могу плохо формулировать…
Сванидзе: Программа о Хрущеве.
Хазанов: Программа о Хрущеве была. И я смотрел эту программу и думал, вообще я смотрю — чем мы занимаемся? Мы занимаемся тем, что предлагаем нашему зрителю, значит, решать какое из двух зол меньшее. Господин Кургинян талантливо доказывал, что Сталин это чудесно, ну, с какими-то оговорками. Ну, так, во всяком случае посыл был такой.