Я вовремя ушел полным ходом. Дым от двигателей частично скрывал нас. Я видал, как большие куски летели в воздух. Вскоре сильные взрывы сотрясли лодку. Я заподозрил торпедный удар. Немедленно задраили все переборки. Затем я увидел высокий столб воды и понял, что это глубинные бомбы.
Я попался! Обдурили, как зеленого новичка! Я попался в ловушку сильно вооруженному судну! Первой же пулеметной очередью был ранен мичман Хёлцер. Втащить его через люк рубки было трудно. Из-за этого, а также многих попаданий в обшивку рубки и близких взрывов глубинных бомб я не мог пойти на срочное погружение. Мне надо было убедиться в отсутствии течи. Тем временем мы вышли из зоны поражения и судно прекратило обстрел. Проверка низким давлением воздуха показала герметичность лодки.
Хёлцер оказался единственным из пострадавших. Нам удивительно, просто неслыханно повезло. На следующий день я насчитал только в мостике восемь пробоин.
После выхода из зоны поражения артиллерийским огнем я спустился на нижнюю палубу. Я увидел, что состояние мичмана Хёлцера безнадежно. Очевидно, двухсантиметровая разрывная пуля попала в правую голень и оторвала почти весь мускул. Я не мог определить, насколько раздроблена кость. Нога держалась только на кусочках кожи. Мы, как могли, наложили жгут и обернули рану полотенцем. Но наших мер первой помощи было явно недостаточно. Я понимал, что если бы у меня на борту был доктор, при такой ране он и в нормальных условиях не смог бы помочь.
Поскольку мы находились за много миль до ближайшего нейтрального порта, я решил по возможности облегчить состояние раненого инъекцией большой дозы морфия. Сам Хёльцер вел себя мужественно. Через час после ранения он был еще в сознании. Он не жаловался и сказал мне, что испытывает сильную боль только после моего вопроса об этом. Он потерял сознание около полуночи.
Командир отвел лодку на перископной глубине на безопасное расстояние от израненной "Кэролин", приказав фон Шрётеру следить за целью. Он не знал, сбежит ли приманка или останется продолжить бой. Затем он задумался над тем, что если у нее есть гидролокатор, она может пуститься в погоню за ним, но ее скорости недостаточно, чтобы догнать лодку. Еще одного шанса ей оставить нельзя. И он приказал фон Шрётеру, своему первому вахтенному офицеру, подготовить к подводной стрельбе аппарат 1, продолжая наблюдать за целью, пока он не вернется в рубку. Были у него дела и внизу.
На нижней палубе среди личного состава шел спор. Наиболее шумная часть команды, в том числе кое-кто из младших офицеров, утверждала, что тактика ловушек - подлая, что эту надо утопить без снисхождения, а весь личный состав расстрелять. Меньшая часть склонялась к тому, что у современной войны на море правил немного и честность к ним не относится. Появление командира остановило дебаты. Он покинул собрание, оставив ему для обдумывания вопрос: "А что, создавать опасность для подлодки с помощью приманки менее честно, чем топить невооруженные торговые суда?"
В 20:44, через 7 минут после торпедного удара Хардегена по "Кэролин", корветтен-капитан Шух на U-105 начал свою атаку на грузовое судно водоизмещением 3000-4000 тонн. В 20:56 он выпустил торпеду с расстояния пятнадцати сотен метров и две минуты спустя - еще одну с расстояния 1000 метров. Корветтен-капитан так описал это в своем вахтенном журнале:
Незадолго до атаки цель изменила курс право на борт. Поэтому угол огня получился очень большим. Мы слышали, как торпеда ударила в судно. Взрыва не последовало. Неисправность взрывателя? О мостика был видел крен судна на левый борт. Я решил выпустить еще одну торпеду, несмотря на то, что угол был очень большим. С расстояния примерно в 1000 метров я выстрелил из аппарата 2 в 02:58 среднеевропейского времени (20:58 местного). Вторая торпеда ничего не изменила, вероятно, промах. В 03:06 (31:06 местного времени) я сделал разворот, чтобы начать новую атаку, но по курсу 174° обнаружилась новая цель, показавшаяся танкером. Я решил атаковать танкер, как более привлекательную цель. Курс его 40 градусов, скорость 9,5 узлов{77}.
Итак, корветтен-капитан Шух покинул сцену. Об этой атаке он больше ничего не записал, так же как не дал дополнительного описания цели. Могла ли это быть "Кэролин"/"Этик", которую он атаковал в точке около 270 миль восточнее Нэгс Хэд, Северная Каролина, и в 320 милях южнее острова Нантакет, Массачусетс? Очевидные свидетельства подтверждают это предположение. Ведь он был в районе, точку вблизи которого Хардеген указывает как место своей торпедной атаки. Точное местоположение лодки Шуха было неизвестно, оно определялось методом счисления, который не дает точного результата. Карта движения, приложенная к вахтенному журналу Шуха, отчетливо показывает множество уточнений местоположения, что в целом подтверждает действительное положение лодки несколько севернее, сравнительно с тем, которое считал Шух.
На основании этого можно полагать, что U-105 могла находиться поблизости от "Этика" во время первоначальной атаки Хардегена. И если это так, мог ли об этом знать Хардеген? Мог и не знать, ведь у него была другая забота - потенциально смертельно опасное судно-ловушка. Его сближение с ним и первая торпедная атака происходили в надводном положении, и гидроакустический пост был не задействован, следовательно, слышать U-105 он не мог. Знал ли корветтен-капитан Шух о U-123 в этом районе? Вероятно, нет, ведь он был занят преследованием цели и пусками торпед. Более того, от цели он находился дальше и, возможно, по другую сторону судна относительно U-123. Слышал ли он, как U-123 ударила по "Кэролин"/"Этику" за девятнадцать минут до того, как начал атаку он на ту же самую цель? Очевидно, что нет. Хардеген отмечал, что взрыв был приглушенный. Это вполне объяснимо - звук мог быть частично ослаблен бревнами, находившимися в носовых трюмах "Кэролин". Шух мог не увидеть и столба воды от взрыва - с расстояния более двух тысяч метров в темноте ночи. Но остается тайной, почему Шух не услышал взрывов глубинных бомб "Этика".
Через 19 минут после первого попадания Хардегена Шух выпустил в цель свою торпеду. Он слышал, как она попала в корабль, но не слышал взрыва. Он заметил, что "пароход кренится на левый борт". Он также отметил, что "незадолго до атаки цель изменила курс в сторону правого борта". Хардеген тоже записал, что "Кэролин" после того, как в 20:57 его торпеда поразила судно, изменила курс в сторону правого борта, имея крен на левый борт. Совпадение? Уж очень маловероятно одновременное нахождение двух разных грузовых судов по 3000 тонн, идущих одним и тем же главным курсом, делающих поворот направо и имеющих крен на левый борт{78}.
На борту "Этика"/"Кэролин" создалась атмосфера некоторого затишья. Прошло 23 минуты с начала торпедной атаки. У лейтенанта Деккелмэна было немного времени, чтобы освоиться с огромной ответственностью, которая теперь легла на него. Надо было разобраться с первоочередными делами. Вначале надо было оказать помощь раненым. Второе, что надо было сделать - сохранить состояние боевой готовности. Третье - удержать "Этик" на плаву, если это вообще возможно. И четвертое - сохранить технические средства, обеспечивающие электроэнергию, пресную воду и тепло. Все эти дела были важными.
На мостик вернулся лейтенант Эд Джойс с оценкой ситуации в низах. Он начал с приблизительного подсчета убитых, раненых и пропавших без вести. Затем рассказал о повреждениях: они были значительны со стороны левого борта в районе трюма 2. Трюм 3 также наполнялся водой. Торпеда попала в борт прямо под столовой, и большинство жертв было именно среди людей, находившихся на этой палубе со стороны левого борта. Пулемет в носовой части на левом борту, исчез, также и обслуживавшие его два человека. Пулемет на правом борту уцелел и был исправен, хотя и был сорван со своего складного кронштейна. Носовое орудие левого борта вышло из строя. Основание его было сорвано и сдвинулось вверх Передняя переборка, отделяющая котельное и машинное отделения от трюма 3, имела протечку воды. Группа борьбы за живучесть пыталась устранить ее. Основные пробоины были заделаны. Джойс рекомендовал спасательные шлюпки с людьми вернуть на борт. Деккелмэн согласился.