– Старший лейтенант Коновалов прибыл по вашему приказанию, – отчеканил он, неторопливо поднося согнутую ладонь к правой брови и щелкнув шпорами, с которыми никогда не расставался, так же как и с тельняшкой и морским ремнем, – сочетание несколько забавное, но и девушкам и самому Коновалову весьма нравившееся.
Вергасов глянул на тельняшку.
– Опять?
– Поправился на деревенских харчах, не застегивается, – одними глазами улыбнулся Коновалов, показывая, что пытается, но никак не может застегнуть пуговицу воротничка.
– И бляха флотская.
Коновалов снова улыбнулся.
– Что поделаешь, не выдает ОВС ремня, сколько раз просил.
– А люди где?
– Работают люди.
– Работают?
– А как же. Вторую линию обороны делают. Я им лоботрясничать не разрешаю.
– И этот тоже работает? – Вергасов показал на проходившего по соседнему участку солдата с двумя ведрами в руках.
– Этот? – Коновалов стрельнул глазами в сторону солдата. – Так это же Качура. Вчера консервами отравился. Я ему освобождение дал.
– Ну смотри. – Вергасов наклонился к Марисе, которая давно уже стояла с кружкой в руке.
– Пойдешь за Коновалова, Марися? А?
– От пристали. Да берите вже воду…
Капитан с аппетитом выпил холодную воду и, возвращая кружку, сделал вид, что хочет схватить и посадить Марисю в седло. Марися расхохоталась и отбежала к крыльцу.
– Ох, боюсь, Коновалов, не вырвешься ты отсюда, – рассмеялся Вергасов и дружелюбно сбил пилотку с его головы. – Так, говоришь, работают?
– Работают.
– Пойдем, что ли, посмотрим? – Вергасов сделал движение, будто хочет соскочить с коня.
– Пойдем, чего же, – невозмутимо ответил Коновалов.
На самом деле коноваловская рота после тактических занятий поголовно отдыхала. И Вергасов знал это – он только что проезжал мимо второй линии обороны, и там ни души не было – и Коновалов тоже знал, что капитан обо всем догадывается, и оба они сейчас играли в игру, и обоим она доставляла удовольствие, так же как и без конца повторявшийся эпизод с тельняшкой и бляхой.
«Комроты – дай бог! – подумал Вергасов, глядя на подтянутую, но не слишком, а в меру, как и положено настоящему офицеру-фронтовику, фигуру Коновалова. – С ним бы до Берлина…»
А Коновалов, в свою очередь, подумал: «И повезло мне, черт, на комбата. За ним как за стеной каменной…»
Вергасов посмотрел на часы.
– Нет, не успею, третий час уже. Надо еще во вторую съездить. Отремонтировали там мостик?
– Так мимо мельницы скорей, – ответил Коновалов.
Вергасов понял, что мостик как был, так и остался, но ничего не сказал и тронул поводья.
– Бувай, Марися. Подумай, о чем говорили, – и выехал за калитку.
– 2 –
Ильин – недавно прибывший в полк командир второй роты – сидел на завалинке и писал. Он не заметил, как подъехал Вергасов.
– Прохлаждаетесь? – спросил Вергасов.
Ильин вздрогнул и встал.
– Письмо пишу.
– Письмо пишете. А люди где?
– Люди отдыхают.
– Отдыхают?
– Отдыхают.
Вергасов оглядел Ильина с головы до ног – всю его тощую фигуру в широкой, вылезшей сзади из брюк выцветшей майке.
– Приведите себя в порядок, товарищ лейтенант.
– Простите… – сказал Ильин и, заправляя майку в брюки не в том месте, где она вылезла, пошел к хате.
Он почти сразу опять вышел, в гимнастерке и пилотке. Гимнастерка была коротка и с заплатой внизу, пилотка же сидела ровно посреди головы, как носят только люди, никогда не бывавшие на фронте.
– Теперь объясните мне, почему у вас рота отдыхает, а не работает?
– Вчера кончились тактические занятия, – сказал Ильин, – люди устали. Вот я и решил…
– Я не спрашиваю вас, что вы решили. Я спрашиваю, почему люди не работают.
– Я объясняю. Вчера кончились тактические занятия…
– Это было вчера. А я вас спрашиваю, почему люди сегодня не работают? Вы понимаете? Не вчера, а сегодня.
Ильин, очевидно, не понял, так как молча пожал плечами.
– И не пожимайте плечами, когда вас спрашивают. В армии плечами не пожимают. Вы сейчас в армии, а не у себя дома. Ясно?