С «ДеКорсом» все понятно, возвращать оплату уже некому, да и никто больше не потребует с Яны отчет о проделанной работе. Но есть и другие. И судя по тому списку, который мне сбросил и продолжает сбрасывать Иштван, нам есть чего опасаться.
Коротко отписываюсь ему о том, что все сохранил и принял к сведению. Знаю, что он будет дальше проверять информацию по моему заданию. Из мятой пачки достаю сигарету и закуриваю, щурясь от сизой струйки дыма, попадающего прямо в глаз.
Да, Яна, успела же ты натворить дел за эти полтора года. Интересно, как ты планировала из всего этого выбираться, тем более – самостоятельно? Любопытно и то, что ко мне пока никто не обратился, да и Матвея не задействовали с этой же целью. Ведь запросто такой заказ мог достаться одному из нас.
Безмятежная морская гладь, залитая рассветными лучами разительно контрастирует с той информацией, которую прислал мне Иштван. Так понимаю, что сейчас к этой истории уже подключился и Стас, а Макс пока пытается чуть осадить пыл следствия, которое уже идет прямо по нашим следам.
Ладно, все вопросы – потом. Как минимум, у нас есть это субботнее утро – спокойное и безмятежное. Знаю, что должен найти выход из этой ситуации и уверен, что Яна больше не вернется к черному пиару.
Думаю, почти суток наедине с Матвеем и семейкой Пеструхиных ей более чем хватило для того, чтоб сделать выводы и начать наконец дорожить собственной жизнью. Еще раз просматриваю входящие от Иштвана и делаю пару финальных затяжек – особенно глубоких и приятно царапающих легкие.
Возвращаюсь с террасы на кухню и вижу, как в дверном проеме появляется заспанная Яна, закутанная в мою рубашку. Чуть растрепанная, она сейчас напоминает совенка и ее глаза блестят как-то по особенному, как у влюбленной женщины.
Не могу удержаться и моментально сгребаю ее в охапку – такую свежую, теплую и еще толком не проснувшуюся. Янка пищит и смеется, пытаясь высвободиться, но я точно знаю, что так просто не отпущу ее.
Прижимаю ее к стене и впечатываюсь в нее стояком, моментально появившимся, как только Яна оказалась в моих объятьях.
- Такое доброе утро мне точно нравится, - тихо шепчет Яна и я улавливаю легкую хрипотцу в ее возбужденном шепоте.
Ее чуть припухшие, манящие губки действуют на меня, как магнит. От Янкиных сумасшедших поцелуев – голова кругом.
Неожиданно Яна сама разрывает особенно сладкий и безудержный поцелуй, в ее озорных глазах мелькает лукавый огонек и она опускается на колени, расстегивая молнию на моих джинсах. На долю секунды замираю от предвкушения Янкиных губ на моем члене и схожу с ума от ее горячего язычка, срывающего все тормоза в моей голове.
Стараясь не причинить ей боли, сгребаю ладонью ее волосы и в этот момент встречаюсь с ее, чуть поплывшим от возбуждения, взглядом. С трудом могу себя контролировать и мне стоит невероятных усилий не вбиваться слишком глубоко в ее ротик.
Дурею от этой девочки и в последнюю секунду хочу выйти из нее, но Яна обхватывает меня губами сильнее, явно не намереваясь выпускать меня прямо сейчас.
Пьяно, сладко, безумно. И так бывает только с ней.
Одной рукой опираюсь на стену, пытаясь отдышаться, другой помогаю Янке подняться. Ее глаза довольно поблескивают и меня еще больше сводит с ума то, как она откровенно ловит кайф от моего удовольствия.
Солнечные лучи заливают всю кухню, ослепляя ощущением счастья и бездумной легкости.
- Теперь, думаю, мы оба проснулись окончательно, - хитро улыбается Янка и смотрит мне прямо в глаза.
- Ага, - только и могу ответить ей, подхватывая ее под попу и подсаживая на высокий барный табурет. Она понимает без слов и наши губы снова сливаются в глубоком и затяжном поцелуе. Обхватывает меня бедрами и отчетливо чувствую, что с завтраком нам обоим явно придется чуток повременить.
Расстегиваю рубашку на Янке и окончательно теряю голову от того вида, который открывается передо мной. Безумие продолжается, но я слишком хорошо знаю, от чего Яна сходит с ума. Подхватываю ее на руки и тащу в спальню, по пути снимая с нее рубашку. Мне нравится видеть ее совершенно без одежды.
Языком вторгаюсь в ее горячее лоно, истекающее смазкой, и Яна стонет все сильнее и громче от откровенного и безудержного наслаждения.
Срывается на хриплые стоны и больше себя не контролирует. Вкусная, горячая и невероятная.