Вот манговая роща. Прекрасное место для отдыха, ибо манго самое тенистое дерево. На нём так много листвы, и крона его настолько широка, что, порой, это является надёжным укрытием не только от солнца, но и от дождя.
Въезжаем в рощу как в туннель. Там, где вкусные плоды манго висят на своих длинных шнурочках, можно увидеть и жильё. Так и есть. Справа торчат остренькие шапки тростниковых хижин. Здесь они не отгорожены заборами. Из-под шапочных крыш выкатываются обрадованные появлением машины детишки. Босиком, с лоскутками материи на поясе вместо одежды, они мчатся к дороге, весело крича и махая руками. Мы тоже машем им, но наши взгляды уже устремлены на очень впечатляющую группу впереди.
Вдоль дороги один за другим с копьями в руках идут несколько рослых крепких совершенно обнажённых негров лет пятнадцати-шестнадцати из племени Баланда. Впереди них тоже с копьём в правой руке идёт негр постарше, видимо, командир. Может, собрались на охоту, а, может, военная учёба. Ведь тут совсем недавно закончилась семилетняя война южан с арабским севером. Мы с любопытством смотрим на их улыбающиеся нам лица. Я успеваю сделать один кадр своей фотокамерой.
Наш главный, смеясь, спрашивает Таню, не хочет ли она остановиться и поговорить с воинами. Татьяна краснеет и говорит: «Ну, что вы, Анатолий Алексеевич, они же не только английский, но и арабский не знают».
Это действительно так. Местные племена учат арабский по необходимости и часто не знают его вовсе. Но мы шутим над Таней, убеждая её в том, что язык любви всем понятен без слов. Таня ловко даёт мне по шее, а главному грозит кулаком, ибо он сейчас за рулём и его нельзя выводить из строя.
Селение кончилось. Проезжаем посадки дурры. Так называется зерно, которое является главным продуктом питания бедняков, их хлебом, кашей и даже выпивкой. Из дурры готовят самогон, название которого несколько нехорошо звучит на русском «сука-сука». Если нет дурры — будет голод. Поэтому посадки дурры самый верный признак наличия посёлка.
Сразу за посадками можно встретить зверей. Присматриваемся. Иной раз, когда трава у дороги невысокая, и она не закрывает собой обзор, перед нами открываются изумительные поляны. Словно кто-то развернул ладонь и выставил огромную каплю изумруда, чтобы смотрели и наслаждались. Вот на этих каплях, поросших зелёной травой, и нужно смотреть особенно внимательно.
Сэбит легонько стучит по крыше кабины. Это условный сигнал. Видимо, он что-то заметил. Главный не обратил внимания на стук и продолжает вести машину. Я нетерпеливо кричу ему «Стойте!» Кто-то из сидящих в кузове ударяет кулаком по крыше кабины — над нашими головами прокатывается гром. Главный резко нажимает на тормоз, и мы с Таней летим головами вперёд, едва не разбив лобовое стекло.
Выскакиваем из машины. Дверцы хлопают подобно взрывам снарядов. Сэбит хохочет, показывая рукой вправо. Успеваю заметить что-то мелькнувшее в конце поляны. Борис расстроено сел на скамью и отвернулся. Юра тоже смеётся, а Петро кричит на нас, что лучше бы мы хлопали ушами, а не дверью, по крайней мере не спугнули бы газелей. Главный говорит Петру, что ему самому не мешало бы соображать и не лупить по крыше, как в барабан.
После обмена такими взаимно вежливыми фразами договариваемся, что команду подаёт Сэбит, трогая моё плечо через открытое заднее окно кабины, а я коротко говорю «Стоп!».
Усаживаемся. Поехали. Я всё надеюсь увидеть хотя бы вдали жирафу или страуса. Но тщетно. В конце концов, хочется встретить хоть что-нибудь живое, но ни тебе обезьян, ни тебе носорогов. А ведь они есть, звери, и их много, но не видим.
Глаза с непривычки уже устали рыскать по деревьям. Мысли отвлекаются в сторону. Вдруг чувствую на плече руку. Это Сэбит. «Стоп! — шепчу, — Стоп!» Машина останавливается. Сидим тихо, как мыши. Смотрю, что делается в кузове. Петро достаёт из-под брезента мелкокалиберную винтовку — единственное наше оружие, да и то нам дал директор завода, мистер Джозеф.
Я неслышно открываю дверцу, и мы с Таней осторожно выбираемся из машины. Следим за взглядом Сэбита. Метрах в тридцати от нас под манго стоят две газели. Они, кажется, не обращают на нас никакого внимания и мирно жуют травку.
Искоса вижу, как Петро пытается вставить в винтовку магазин с пульками. Это у него никак не получается. По-моему, это можно было сделать и раньше. Перед поездкой Петро хвалился, что чуть ли не всю жизнь охотился. Впервые вижу, чтоб охотник заряжал ружьё в тот момент, как появилась дичь и надо уже стрелять. Но наконец пули на месте.