На этой ноте и позволю себе закончить моё ночное послание (как всегда, пишу тёмной суданской ночью).
Всем мой жаркий привет!
Хотелось взяться за следующее письмо. Глянул в иллюминатор. Под крылом самолёта белые облака. Земли не видно. Где пролетаем неизвестно. Солнце переместилось по другую сторону, справа от самолёта. Мы летим на юг, на Кипр. Стюард везёт тележку с едой. Стюардесса раздаёт направо и налево подносы с расфасованной пищей. Я закрываю свой дипломат и бужу Ашота. Собственно перелёт в Ларнаку занимает меньше трёх часов. Так что едва мы успели поесть, как объявили о готовности к посадке. Поступила команда пристегнуть ремни. Я напомнил Ашоту его анекдот. Он улыбнулся и встал, чтобы идти в туалет. Вовремя, ничего не скажешь, но стюардесса пропускает.
Самолёт опять погрузился в облака. За окнами потемнело. Ныряем в ночь. Всё же зима: солнце заходит быстро. Показываются вечерние огни большого города. Это я тоже люблю смотреть. Заходим на посадку с моря. Кажется, что садишься на воду, но вот слышен звук выпускания шасси, появляется взлётно-посадочная полоса, самолёт мягко касается поля, взревели двигатели, тормозя, и после длительного выруливания мы останавливаемся. Забираем из самолёта свои вещи. Тут меняется самолёт. Дальше летим другой авиакомпанией.
Здание аэропорта меня поразило своей современностью. Стекло и пластик, светящиеся рекламы, полно огней. Ничем, пожалуй, не уступает новому Шереметьево. Нас провожают в зал для транзитных пассажиров. Едва успели войти, как тут же предлагают всем напитки. Чудесно! Садимся с Ашотом в зелёные кресла и пьём кока-колу. Перед нами крупными буквами надпись: «Welcomes you to Cyprus!» Приветствуем вас на Кипре! Жаль, что не можем посмотреть город. Сверху он выглядел очень большим со множеством высоких зданий. Магазины смотреть не хочется. Покупать всё равно ничего не будем, да и скоро опять приглашают в самолёт.
Теперь очень короткий перелёт в Каир. Опять выходим с вещами. Вокруг полно вооружённых солдат. Чувствуется, что обстановка в стране напряжённая. Здание аэропорта значительно крупнее, чем в Ларнаке. Опять сидим, но уже почти три часа. Здесь кормят обедом в самом аэропорту. Идём на посадку после одиннадцати вечера. Вылетаем почти в двенадцать. Все устраиваются спать. Меня тоже клонит в сон, и всё же хочу прочитать хотя бы одно письмо. Достаю из дипломата очередные пожелтевшие от времени листочки. И снова ухожу в далёкое прошлое, с которым свыкся, как с настоящим. Любопытствую, каким будет начало в этом письме. И оно опять странно начинается со стихов.
Здравствуй, Джо!
Надеюсь, поэтическая преамбула понятна, но ещё раз прошу обратить внимание на начало. Когда-нибудь я решусь сказать тебе, в чём причина такой просьбы. А сейчас пока не могу.
События тем временем развиваются. Вчера мы с Николаем были у директора Тумбары вечером дома. Он позавчера приехал из командировки в Джубу, которая является как бы столицей южного региона Судана. Нас позвала Рита. Мы с радостью пошли, чтобы узнать новости. И они были. Пока Рита смущённо разливала по чашечкам кофе, Джозеф рассказывал, что привёз из Джубы машину ананасов. И сегодня же на завод поступила паста из Болгарии. Завтра или послезавтра завод начнёт наконец-то работать. Тумбара должен был улететь вчера в Хартум на совещание директоров пищевых предприятий, но в самолёте не оказалось для него места. Такое здесь бывает. Так что он полетит завтра, если будет место.
Билеты на самолёт купить не сложно, однако улететь трудно, ибо купленный билет ещё не гарантирует место в самолёте в определённый день. Таким образом, директор завода Джозеф Тумбара может не улететь и завтра, тем более, что, как он сказал, южные города Судана испытывают острую нехватку горючего, и самолёты могут вообще не летать по этой причине. Так центр Африки — континент, являющийся важным поставщиком нефти в мире, сам испытывает трудности с нефтепродуктами. Как говорится, сапожник без сапог.