Пытаюсь обойти, вставшего на пути негра, но он вдруг сердится, с силой втыкает остриё меча в землю и сгибает его чуть не пополам, показывая прочность и гибкость стали. Я смеюсь, говорю, что меч очень хороший, но мне он не нужен. Ухожу от негра, но он не отстаёт, продолжая остервенело втыкать меч в землю.
Меня пугает его озлобление. Пытаюсь успокоить, миролюбиво говоря «О кей, о кей». Не помогает. Он стоит передо мной с воткнутым в землю мечом. И тут мне приходит на ум мысль. Я говорю:
— Давай я тебя сфотографирую.
Это производит ошеломляющий эффект. Негр внезапно улыбнулся и встал в позу, подняв перед собою меч. Я прошу передвинуть руку с мечом немного в сторону. Он меняет положение. Делаю снимок, благодарю. Он тоже благодарит и, неожиданно переложив меч в левую руку, протягивает правую для рукопожатия. Я пожимаю руку, говорю «До свидания» и мы расходимся.
Выхожу на набережную Голубого Нила. Подхожу к красивому зданию с колоннами. Это республиканский дворец. Фотографирую, но не захожу, хотя говорили, что в нём музей. Сейчас он закрыт для посещения, да я и приустал ходить по жаре. Сажусь в такси и полный впечатлений отправляюсь в гостиницу спать. Но одолевает и подступивший голод, так что сначала ужинаю в одном из уличных закутков. В ресторане всё-таки дороже. Взял варёную фасоль и чашку кофе с лепёшкой. Быстро и хорошо.
В гостиничном номере добираюсь, наконец, до кровати. Письма читать сегодня не могу: глаза слипаются. Первые мгновения кажется, что мешает жужжание кондиционера, но потом проваливаюсь в сон, как убитый.
Утром иду в ресторан. Завтрак входит в стоимость проживания, так что можно поесть и в ресторане, тем более фуршетный порядок — ешь, как говорится, от пуза. Подсаживаюсь за столик к арабу в белой джелобии и тюбетейке. Он, естественно, не возражает. Я взял рис с сосисками, он ест жареную рыбу. Разговорились. Он прилетел из северного города Судана Вади-Хальфа по делам фирмы. Спрашиваю, как он относится к разделению Судана на два государства. Как и ожидал, его отношение крайне негативное. Он считает, что арабы несли на юг культуру диким племенам, а отделение юга его ослабит. Я не спорю. Меня просто интересует мнение. Прошу разрешения сфотографировать его. Он охотно соглашается и сразу вытягивается, так что приходится просить его расслабиться и что-то говорить мне, чтобы получилась естественная ситуация. Ужасно не люблю напряжённые лица на фото.
Встреча в министерстве назначена на десять утра. Беру дипломат, вынимаю из него ноутбук, взамен кладу сувениры, выхожу на улицу. Первое, что бросается в глаза, это тёмное небо со стороны северо-запада. Оттуда же дует ветер. Сажусь в такси и спрашиваю водителя, в чём дело. Он отвечает коротким словом: «Хабуб». Я не понимаю. Он поясняет:
— Песчаная буря. Она идёт с пустыни Сахара. Сейчас песок будет везде.
Тёмная туча захватывает всё небо. Мы едем снова на набережную Голубого Нила, на которой находятся все министерства. Я успеваю войти в здание до того, как масса пыли обрушивается на город. Теперь потемнело всё вокруг. В помещениях, несмотря на утреннее время, включается свет. Все окна плотно закрываются. Но песок очень мелкий и проникает в незаметные щели. Вскоре начинаешь ощущать песчинки в воздухе, на зубах.
— Хабуб, — говорит заместитель министра, который согласился встретиться со мной. — Вам не повезло.
— Может, наоборот, повезло, — смеюсь я, — надо же всё увидеть. Я с пыльными бурями знаком только по описаниям.
— Да, может быть. Но вообще явление неприятное. Главное, что от него нет защиты. Однако обещают, что он скоро кончится.
Мы усаживаемся в кресла. Мой собеседник среднего роста, худощав, одет по-европейски в блестящий серый костюм и белую рубашку с золотыми запонками. Чёрный галстук прикреплён к рубашке золотым зажимом и подчёркивает официальность обстановки, вполне соответствуя чёрным курчавым волосам. Цвет кожи лица слегка каштановый. Короткие усики обрамляют полные губы. Подбородок оканчивается короткой редкой бородкой, расходящейся слегка к скулам. На глазах очки в тонкой золотой оправе. На обеих руках по золотому перстню. Часы, очевидно, тоже золотые, но пока не видны под рукавом пиджака. Человек явно не из бедных, что сразу бросается в глаза.
Достаю из дипломата две большие матрёшки, два сувенирных самовара и бутылку Смирновской водки. Протягиваю и говорю, что привёз из Москвы сувениры, которые хочу подарить ему и министру. Официальное лицо расплывается в улыбке, принимая дары, ставит сувениры тут же на видное место у себя на рабочем столе, пряча бутылку водки в стол. Предлагаю открыть одну матрёшку. Замминистра не понимает. Тогда я поднимаюсь с кресла, подхожу и раскрываю матрёшку, показывая, что в ней находится другая. Он искренне удивлён, когда я проделываю это несколько раз, пока не показывается самая маленькая матрёшечка. Все они, мал мала меньше, выстраиваются в ряд на столе. Мы смеёмся и усаживаемся снова в кресла.