— Так то ж западенки. Они уже не первый раз на майдане выступают. Западная Украина она такая. Не вся, но многие там ещё в советское время были против Украины, мечтали об отделении. А восточная Украина всегда была за Россию. Там и говорят все в основном на русском языке.
— Да и с экономической точки зрения, — говорит Тарас, — юго-восток Украины ближе к России. Там главным образом сосредоточены промышленные предприятия, которые выпускают продукцию для России. Рабочие места и зарплата почти всех в Харькове, Донбассе, Николаеве и других городах юго-востока зависят от России. Поэтому мы за союз с Россией и против евроинтеграции.
За разговорами проходит время. Объявляют посадку. Моим новым друзьям повезло, что я знаю английский, и им не надо было напрягаться. Проходим в самолёт. Я, как обычно, сажусь у иллюминатора, чтобы наблюдать за взлётом, угадывая момент отрыва от земли, посадкой, стремясь уловить момент касания земли, и вообще люблю смотреть на землю с высоты полёта самолёта.
Стюардесса рассказывает о правилах поведения в самолёте в случае аварийной ситуации, показывает, как пользоваться кислородной маской и спасательным жилетом. Самолёт ещё не взлетел, но моторы гудят. В это время к стюардессе подходит другая стюардесса и что-то ей говорит. Обе уходят в кабину. Слышу из динамиков голос командира экипажа на английском языке: Внимание. Просьба соблюдать спокойствие. Рейс задерживается по техническим причинам. Всем выйти из самолёта, когда пригласят стюардессы.
Приглашения ждать долго не пришлось. К самолёту подъезжает трап. Но мы уже чувствуем запах дыма. Двигатели самолёта заглохли. Нас приглашают на выход. Все торопливо берут с полок вещи и выходят. Хорошо, что я своё пальто и шапку предусмотрительно оставил в посольстве. Так что теперь забираю с собой только дипломат. Рюкзак сдан при прохождении таможни.
Снова очутились в зале ожидания. Все взволнованы происшедшим. Сходя по трапу с самолёта, видели дым из-под крыла. А что было бы, возникни эта неполадка в воздухе? Выходит так, что мы оказались счастливыми. Нам крупно повезло, что мы живы. Несколько минут отделяло нас от взлёта. Тут и правда задумаешься, лететь ли теперь. Некоторые, возможно, сдадут билеты, если слабые нервы.
Я опять стою с геологами. Мы рассуждаем о том, что могло случиться с двигателями. Интересует и вопрос, когда полетим и на чём. Надеемся, что самолёт будет заменен. Старший группы геологов звонит по мобильнику в посольство и сообщает о происшествии. Я звоню консулу, докладываю. Он говорит:
— Вы там не переживайте. Найдут другой самолёт. Я надеюсь, ты познакомился с геологами? Они летят тем же рейсом.
— Познакомился, — отвечаю.
— Помоги им, пожалуйста. Они практически без языка. В Джубе их встретит переводчик, а тут ты, раз уж так получилось.
Я, конечно, соглашаюсь, тем более, что уже помогаю.
Всем пассажирам предлагают по бутылке пепси-колы бесплатно. Это вполне своевременно, так как хочется пить. Через час приглашают снова на посадку. Садимся в автобус и подъезжаем к самолёту, на котором написано Боинг-747. Это более совершенной конструкции, чем тот, на котором мы собирались лететь. То был Боинг-737.
Собираюсь ступить на трап, но стюардесса останавливает и показывает на сваленную возле самолёта кучу чемоданов и узлов. Просит посмотреть свой багаж и положить его в стоящую рядом тележку. Понимаю, что кто-то отказался лететь, и багаж этот должен остаться. Говорю об этом геологам. Мы подходим к багажу. Я нахожу сразу свой рюкзак. Геологи выбирают свои чемоданы. Благо, что мы идём почти последними и багажа осталось не так много.
В этом самолёте салон пошире. В нём три ряда кресел. Мы садимся по своему усмотрению, а не по посадочным талонам. Я опять устраиваюсь у окна. Геологи садятся рядом. В этот раз взлёт проходит нормально. Стюардесса извиняется за причинённые неудобства и желает счастливого полёта. Я перевожу всё сказанное геологам, затем раскрываю дипломат и достаю письма. Рад тому, что могу снова погрузиться в чтение. Осталось несколько непрочитанных писем. Читаю, обращая внимание на начало.
«Я и снова я приветствую тебя дорогой Джо!»
Оригинальное начало, но опять ни о чём мне не говорит. Ухожу в глубь письма.
«Наступил март. У вас весна, а тут жара сорокоградусная. Поливаем полы в комнатах водой, мочим занавески на окнах, тем самым сбивая температуру до тридцати семи — тридцати пяти градусов. Потолочные вентиляторы не спасают. Единственная радость, что начались дожди. Они собьют напряжение жары.