Ну а местные законы на этот счёт таковы, что девушку можно брать в жёны после того, как ей исполнилось 12 лет. Если кто-то посягнёт на неё до этого возраста, то его наказывают сурово. В случае, когда это произойдёт с девушкой от 12 до 16 лет, с виновника берётся штраф 25 фунтов, а при отказе его жениться сажают в тюрьму сроком на один год. Если же прелюбодеяние совершено с девушкой после 16 лет, то ограничиваются штрафом, поскольку шестнадцатилетняя девушка считается совершеннолетней.
У южан разрешают браки с северянами и запрещают браки с родственниками из одного племени. У арабов запрещаются браки с южанами и разрешены браки с двоюродными братьями и сёстрами. Однако в связи с тем, что арабов на юге много и они приезжают сюда надолго, а, может, и навсегда, арабы всё-таки женятся на девушках из племён. Такие случаи бывают.
Всё это мне рассказала Рита, подчеркнув при этом, что ей уже исполнилось шестнадцать, а потому она сама может решать, за кого выходить замуж. Я напомнил, что её старшая сестра была отдана замуж против её желания по выбору отца, на что Рита упрямо заявила, что с нею будет по другому, так как она любимая дочь отца, и он ей всё позволяет.
Вот такая смешная девчонка. Честное слово, не хотел про неё писать, но так уж получилось.
Как всегда, желаю тебе спокойной ночи, ибо созвездие Южного креста уже давно на небосклоне.
Скучаю. Грущу.
Глава 11
ЗАГАДКИ РАЗГАДЫВАЮТСЯ
Последние слова письма навели меня на грустные размышления. Я в Африке вдали от дома всего три дня и то меня уже тянет в Москву и кажется, что сто лет там не был. Столько впечатлений, которыми хочется поделиться с друзьями, что готов сам писать письма. А тут, человек прожил целых полгода, и его слова «Скучаю. Грущу» вполне осязаемы. Все эти письма наполнены ценнейшей для меня информацией и в то же время загадкой, которую я никак не могу разгадать. Это загадка начала писем.
Задумываюсь ненадолго, так как всё же летим быстро. И время летит. Скоро должны приземляться. Я прослушал информацию о времени нахождения в воздухе, и не могу сориентироваться. Можно, конечно, спросить стюардессу, но решаю просто скорее прочитать оставшееся последнее письмо. Аккуратно складываю уже прочитанные письма в дипломат, и беру оставшиеся страницы. Первая начинается с длинного стихотворения.
Здравствуй, Джо!
Здравствуй, Джулия!
Здравствуй, Юля!
Вот так начало. Стало быть, Джо — это Джулия и связано с именем Юлия, то бишь Юля? Значит, все письма писались девушке Юле? Вот почему меня не оставляло ощущение того, что письма пишутся с любовью, как если бы писались женщине. Тогда все преамбулы, поэтические послания принимают совсем другой оборот, полны другого смысла. И эти стихи о Ялте. Разве это не трагедия? Ведь это же слёзы. Почему слёзы об авторе? Почему он их не может рассеять? Я думаю, надо перечитать письма теперь уже под другим углом зрения.
Но почему избран такой вариант обращения — Джо? Так, помнится, они договорились в своей студенческой группе называть друг друга не реальными именами, а выдуманными. Да, но почему же он сейчас раскрывается?
Вопросы сменяли один другого, а ответ не находился. Читаю дальше.
Мы договорились, что я буду тебя называть Джо. Так мы условились, и я выполнял этот наш уговор до сегодня, когда получил твоё письмо. Теперь в этом нет смысла. Это моё последнее послание тебе, Юля. Я не думаю, что твоему мужу будет приятно читать мои письма и, главное, знать о том, что они приходят.
Да, ты выходишь замуж. А я просил тебя обращать внимание на мои начала писем, в которых я высказал то главное, что хотел тебе сказать. Но сейчас я ставлю, как говорится, последнюю букву в том, что теперь не имеет смысла.