Представляюсь журналистом из России, вручаю свою визитку и интересуюсь, могу ли я видеть помощника министра. Секретарь, как я понял по поведению, молча, уносит мою визитную карточку за дверь кабинета. Через минуту выходит оттуда и приглашает меня войти.
Вхожу. Под потолком два кондиционера. У двери чайный круглый столик и два кресла. За большим письменным столом в офисном кресле сидит красивая женщина средних лет в ярко белой блузке. На столе компьютер, бумаги и телефон. Возле стола два стула. На один из них она указывает, приглашая сесть.
Я не могу отойти от ощущения какой-то необычности. Прежде всего, меня поражает красота лица хозяйки кабинета. Светло-каштановый цвет кожи приятно гармонирует с жемчужными подвесками в ушах и жемчужным ожерельем на открытой шее. Чёрные волосы волнообразно спадают за плечи, оставляя уши открытыми и прекрасно сочетаясь с длинными чёрными стрелками бровей. Нос, слегка прогнутый в переносице, завершается мягкой округлостью ноздрей, от которых спускаются вниз две ложбинки. Губы полные, но не пухлые, как у многих негритянок, а вполне европейские на вид. Щёки плавно переходят в полукруглый подбородок. Всё лицо не похоже на чёрнокожих суданок. И самое главное, что потрясает меня больше всего, это глаза. Они голубые, как две капли небесной сини. Так и хочется сказать, что притаились в них два озера. Мне казалось, что у всех здешних женщин, да и мужчин, глаза тёмные. А тут вдруг голубизна. Я неприлично долго смотрю в них и едва слышу вопрос, обращённый ко мне:
— Что же вы молчите?
Вопрос был задан на русском языке и совершенно ошарашил меня.
— Вы говорите по-русски? — спрашиваю я на английском.
— Да, я училась в Университет имени Патрис Лумумба в Москва, — отвечает она на русском.
Мне, конечно, известен этот университет дружбы народов. Но я молчу всё ещё под впечатлением красоты женщины. Мой взгляд останавливается на белой блузке, под которой вздымается грудь.
— Что это вы, как у вас говорят, словно язык проглотывали? — говорит она, улыбаясь. — Вас, как я вижу из визитка, зовут Евгений. А меня Халима.
— Я шокирован, — говорю я по-английски, но тут же перехожу на русский. — Извините. Вы такая… Никак не ожидал встретить здесь…
— Это понятно немного. Не очень ясно вы говорите. Но давайте всё же о деле. Ведь вы зачем-то сюда приехал из Москвы.
Я перевожу дух, как перед трудным делом, хотя брать интервью для меня самое обычное дело. Но тут мне приходится напрягаться, и, чтобы спасти ситуацию, вспоминаю о презентах. Открываю дипломат и достаю оттуда матрёшку. И мгновенно понимаю неуместность моего подарка человеку, который сама провела в России несколько лет. Смущённо, протягиваю сувенир, говоря:
— Не знаю, как вы отнесётесь к матрёшке, раз вы были в России.
Но ответ звучит ободряюще:
— О, спасибо большое! Я пять лет, как уехала из Россия. Все матрёшки, которые привезла, уже подарила друзям.
— Тогда — я достаю самовар — примите и этот чисто русский сувенир.
Она благодарит, а я достаю бутылку коньяка и даю со словами:
— Не привык дарить женщинам напитки. Не ожидал, что в вашей стране помощником министра может быть не мужчина, а такая красивая женщина.
Халима смеётся и берёт бутылку, говоря:
— Ничего, мы её вместе выпьем за приятный знакомство. Так зачем же вы приехали? Не для того же, чтобы говорить женщина комплименты?
— Да, — звучит мой ответ. Я стараюсь не замечать некоторых ошибок в её русском языке. — Мою газету интересует отношение южан к проблеме разделения Судана на два государства. Мнение севера мне уже известно.
Халима посерьёзнела. Я достаю диктофон и вопросительно смотрю на Халиму:
— Не возражаете?
Она соглашается:
— Пожалуйста.
Нажимаю кнопку аппарата, и Халима говорит совершенно неожиданно для меня с некоторыми искажениями языка, но о теме, волнующей меня:
— У вас сейчас не всё хорошо с Украина, потому что она хочет присоединиться к Европейский Союз. Это значит, что она отойдёт от Россия, и вам это неприятно. Я слежу за этими событием. Я когда училась в Москва, была на Украина и удивлялась тому, что там все говорят на русски. Но мне объяснили, что Украина была триста лет россиянской территория. Понятно, что Россия не хочет терять Украина. Русские и украинцы почти один народ.