Кладу и коньяк. Выходим вместе из кабинета. Халима что-то говорит на непонятном мне языке служащему. Просит мой паспорт. С него тут же снимается копия.
Мы выходим из здания и садимся в элегантную голубую крессиду. Халима за рулём. Мимо нас проходит стадо коров с длинными, как сабли, изогнутыми то внутрь, то наружу рогами. Проезжаем совсем недалеко к одноэтажному дому, сложенному из камней примерно одинакового размера, но разной формы. Проезжал вчера мимо каменоломни, возле которой лежали груды камней разложенных по размерам для строительных целей. Дом огорожен такой же каменной стеной. Во дворе вдоль дорожки финиковые пальмы и кусты ананасов.
В доме есть туалет и ванная. Я интересуюсь, откуда здесь вода, если в городе нет водопровода. Ответ очень прост:
— Наверху стоит бак. Его наполняем каждый день из машины.
Проходим в просторную комнату, обставленную мягкой мебелью и застеленную коврами. Из другой комнаты выходит девушка абсолютно чёрная. Всё лицо покрыто пупырышками, но в определённом порядке. Ото лба, где они в обилии покрывают всю поверхность, пупырышки идут по переносице и расходятся на щёки под глаза. Под нижней пухлой губой тоже несколько пупырышек. Она одета в длинный чёрный сарафан без рукавов с цветным передником, обшитым бахромой. Голову покрывают короткие завитушки волос.
— Это родственница моей бывший муж, Алек — говорит Халима. — Работа нет. Я ей помогаю. Она меня помогает. Она из племя нуэр. Я всё делай сама, но она поможет.
Я устраиваюсь на диване и пока рассматриваю альбом с фотографиями, врученный мне Халимой, женщины накрывают на стол. Но обедаем мы только с Халимой. Достаю коньяк, открываю и разливаю по рюмкам. Впрочем, на столе стоит уже и вино, и пиво, и виски в окружении многочисленных закусок, многие из которых мне абсолютно не знакомы.
Халима поднимает рюмку и я думал, что она провозглашает тост, но она говорит:
— Я очень прошу, ты никуда сегодня не торопись. Ты сделай меня счастье. Я так радуюсь. Если хочешь, быть сегодня здесь. А завтра мы едем в твой гостиница, берём вещи и летим в Вау.
Глава 13
ВСТРЕЧА В ВАУ
Удивительная штука жизнь. Она полна неожиданностей. Даже тогда, когда всё становится рутиной, когда изо дня в день всё происходит одинаково до скучноты, когда ты привыкаешь к однообразию бытия и с тоской думаешь, что завтра будет то же, что и сегодня, может произойти что-то такое, что изменит всю твою жизнь до неузнаваемости так, что ты начнёшь метаться из стороны в сторону, кружиться и вертеться как волчок, скакать и прыгать до полного изнеможения, и тогда вдруг захочется, чтобы всё опять было по старому, что бы потекли рутинные дни.
А то бывает наоборот. Ты вьёшься вьюном целыми днями, забывая, когда кончился день и началась ночь, не знаешь ни минуты покоя, ты в водовороте событий, от которых ты не только не отталкиваешься, но как бы ввинчиваешься в них, ты не можешь без них, без этого изматывающего потока дел, когда нужно обо всём помнить, всюду успеть и всё суметь, ты частичка броуновского движения. И вдруг, опять это вдруг, всё обрывается. Тебе не нужно никуда спешить, нет необходимости куда-то звонить, кого-то подгонять, о чём-то спрашивать, за что-то отвечать. Это как обрыв натянутых проводов, концы которых могут улететь, куда угодно, если их не удержать силой.
Одним словом, неожиданность неожиданности рознь. Вот я к своим сорока годам привык к холостой размеренной жизни. Нет, работа репортёра далека от спокойствия. Тут, как говорится, покой может только сниться. Но к разъездам, к волнениям интервьюируемых, к переживаниям за опубликованный материал и прочим беспокойствам, связанным с газетной работой, я давно привык. И, быть может, эта суматошная репортёрская жизнь меня отвлекала от любовных вздохов, ухаживаний за девицами, от их притязаний на меня. Поэтому я всё не представлял себе настоящей семейной жизни, не чувствовал, что именно какая-то женщина мне очень нужна. Да и некогда мне было об этом думать. Я приходил домой, садился писать материал, включив электрический чайник, на ходу ел, пил кофе, иногда жарил себе яичницу и варил макароны с сосисками, иногда стирал вещи в стиральной машине. Короче говоря, обслуживал себя сам по армейской привычке. И это мне нравилось.
С девчатами, конечно, приходилось бывать в самых разных ситуациях. Иные прилипали, как репей, который трудно было оторвать, но я таких боялся. С Ритой всё шло нормально. Мы дружили со студенческих пор, но ни она, ни я на женитьбе не настаивали. Всё присматривались друг к другу. То ли обоим было некогда. Она разъезжала по стране не меньше меня.