Рита бережно берёт пачку дрожащими руками, поворачивает её, гладит, как если бы гладила голову любимого человека, и рассказывает:
— Я увидела Зеня и сразу влюбилась в него.
Она произносила имя Юджина «Зеня», как он и писал в письмах. Меня охватывает волнение, но я всё же вспоминаю о диктофоне и незаметно включаю его в кармане. Мне очень интересно, как пойдёт разговор, и я надеюсь узнать что-нибудь интересное. А мать Халимы продолжает:
— Поэтому я не удивляюсь тому, что моя Халима сразу полюбила тебя. И я люблю Зеня до сих пор. Я не вышла замуж за другого мужчину, хотя папа предлагал мне женихов. Я надеялась, что Зеня пришлёт мне письмо. Но у Судана испортились отношения с Советским Союзом, и у нас шла война с севером Судана, и письма могли не доходить к нам. А я не знала, куда писать, где мой Зеня. Я ждала и всё. Воспитывала Халиму. Учила в школе, потом в университете в Джубе. А когда Зия Уль Хак потерял власть и отношения с Россией улучшились, мы послали Халиму учиться в Москву. Но она не смогла найти Зеня. Моя дочь говорит, что тебя тоже зовут Зеня. Я надеюсь, что она не потеряет тебя так, как я потеряла своего Зеня.
И тут в разговор вступает Джозеф:
— Я хочу кое-что добавить. Прежде всего, ты должен знать, что наш народ Динка. Я Динка, моя дочь Рита Динка, её мать — она умерла уже — была Динка, и Халима наполовину Динка. Это древний народ. Мы самые высокие и, наверное, самые чёрные и самые красивые в Африке. Поэтому наш народ захватывали в рабство и увозили в Америку. По традиции нас можно назвать коровьим племенем, потому что коровы самое главное в нашей жизни. Когда я был мальчиком, я целовал корову в половой орган и мыл голову её мочой. Такова традиция. И когда мне наносили на лоб шрамы, я не плакал, ибо тогда я не стал бы настоящим мужчиной. Но мой отец был вождь Тумбара. Он послал меня в школу. Я вышел из племени. Стал большим человеком. У меня было три жены. И у меня много детей. Младший сын сейчас управляет консервным заводом, которым управлял я. Мы завтра покажем тебе этот завод.
Рита дочь моей первой жены. Я очень люблю её. Дочери в племени Динка — это богатство, потому что за неё родители жениха должны давать коров. Но это старая традиция, которая существует ещё в племенах. Рита сама себе выбрала мужа — русского переводчика. Я не знал об этом. Она мне не говорила. Но она моя любимая дочь, и я не стал ругать её, хоть ничего за неё не получил. Я только жалею, что не смог продлить рабочий контракт инженера-электрика, с которым работал этот её переводчик. У нас тогда портились отношения с Советским Союзом, и в Хартуме мне не позволили продлевать контракт. Паспортов у них с собой не было почему-то, так что фамилии их я знал из официального письма, и билеты в Хартум оформлялись со слов.
Тут была ещё одна переводчица, работавшая со специалистами по лесопильному заводу. Она хотела выйти замуж за нашего инженера Абду Сомака. Но, кажется, ей не разрешили в Советском Союзе или ещё по какой-то причине, но она не приехала сюда. Сейчас, к счастью, другие времена.
Теперь о Халиме. Она очень красивая, очень умная. Она стала помогать мне в политической жизни. Особенно хорошо было то, что мы послали её учиться в Россию. Это во многом ей помогло. Её очень ценят в министерстве. Её муж был храбрый офицер. Он воевал против севера и погиб. Но у них, к сожалению, нет детей. А я бы хотел иметь правнука от Халимы. Поэтому я готов дать согласие на ваш брак, однако прежде, чем его дать, нас интересует, как и где вы собираетесь жить. Здесь Халима очень важное лицо. А я понял так, что ты хочешь забрать её в Москву. Может быть, лучше тебе сюда переехать?
Джозеф замолчал и вопросительно посмотрел на меня. Я не был готов к такой постановке дела, не смотря на то, что об этом следовало догадаться. Я чувствую, что и Халима рядом со мной напряглась, готовая что-то сказать, но пока молчит. Особенно меня взволновали слова Джозефа о выкупе, который платят коровами. Ни о коровах, ни о какой-либо другой оплате я не думал, как и о том, чтобы приехать жить и работать в Джубу. И я смущённо говорю:
— Я понимаю ваши традиции. Но коров у меня нет.
Меня тут же прерывает Джозеф:
— О традициях я тебе рассказал, чтобы ты знал, кого берёшь в жёны, а не для того, чтобы ты платил за неё. Мы достаточно богаты, чтобы я мог отдать внучку замуж без выкупа. Нам важно, чтобы она потом жила хорошо.
— Я согласен с вами, — говорю я уже более бодрым голосом. — Мы говорили с Халимой на эту тему. Она согласна переехать в Москву. Я надеюсь, там нам будет хорошо. Мои родители живут на Украине в Киеве. Они на пенсии. Правда, в Киеве сейчас беспорядки, и я пригласил родителей пожить пока у меня в Москве. Не знаю ещё, согласны они или нет. Я журналист с большим стажем работы. Платят мне неплохо. Прокормить семью я могу. Я никогда не был женат. Впервые влюбился так, что не могу жить без Халимы. А она в Москве тоже без работы не останется. Подучит русский язык и может преподавать английский или арабский в институте. Так что не пропадём. Так, Халима? — и я поворачиваюсь к своей красавице.