На улице было ярко и солнечно. Эта праздничная яркость никак не вязалась с мраком, поселившимся у Алисы внутри. Девушка присела на скамейку, прижала к груди пакет с одеждой. Сейчас самое время подумать о случившемся, принять хоть какое-нибудь решение.
Подумать никак не получалось, мозг точно покрылся ледяной коркой. И мысли в нем ворочались какие-то ленивые и никчемные. Значит, она будет просто сидеть и ждать. Может быть, во внешнем мире что-нибудь изменится: грянет гром, небеса обрушатся на землю и погребут под своими обломками грешницу и распутницу Алису Волкову. И тогда ей ни о чем больше не придется думать.
Гром действительно грянул. Только гром этот почему-то был похож на звук автомобильного клаксона. Алиса встрепенулась, подняла голову. Знакомый «жигуленок» стоял в пяти метрах от нее. И дверца со стороны пассажирского сиденья была приветливо распахнута. А может, это не тот самый «жигуленок», а просто очень похожий? Мало ли в Москве красных «Жигулей»? Зинон просто нечего делать в этом сонном дворе. Зинон нужно «бомбить», зарабатывать на жизнь...
— Эй, красотуля! Сколько мне еще гудеть? — Этот низкий, прокуренный голос мог принадлежать только Зинон.
Алиса встала, сделала нерешительный шаг к «жигуленку».
— Это вы мне? — спросила недоверчиво.
— А ты тут видишь других красотуль? — Зинон смотрела на нее нетерпеливо, зажженная сигарета нервно подрагивала в уголке тонкогубого рта. — Ну, что стала?! Давай садись! — Таксистка приглашающе похлопала по пассажирскому сиденью.
Алиса послушно села, в нынешнем замороженном состоянии ей было абсолютно все равно, чьи приказы выполнять. Она даже не спросила, почему Зинон до сих пор не уехала.
— Проблемы, красотуля? — спросила Зинон, выпуская сизое облачко дыма.
— Проблемы. — Алиса вяло кивнула.
— И в чем их суть?
— Меня выгнали из дому. Папа сказал, что лучше отрубить больную ветку, чем потерять все дерево.
— А ты, стало быть, больная ветка?
— Стало быть.
— И чем заражена?
— Скверной.
— Надо же, скверной! Как интересно! А лечить они тебя не пробовали? Решили сразу к ампутации прибегнуть?
— У них еще есть Мелиса, они за нее боятся.
— А кто у нас Мелиса?
— Моя младшая сестра. — Алиса закрыла лицо руками. Плакать не хотелось, но и смотреть на белый свет не было сил.
— Тебе есть куда податься? — Зинон сменила ироничный тон на деловой.
Алиса покачала головой. У нее была тетя, мамина сестра, но тетя жила в Тюмени и из-за религиозных убеждений родителей отношений с ними давно не поддерживала. Наверное, она не отказалась бы принять Алису, но до Тюмени еще нужно как-то добраться...
— Понятно. — Зинон погасила сигарету, включила зажигание. — Поехали!
— Куда?
— Покатаемся.
Этот расплывчатый ответ удовлетворил Алису целиком и полностью. Все-таки в ее замороженном состоянии были и свои плюсы. Они катались до обеда. Зинон «бомбила», Алиса молча сидела рядом. Ближе к обеду Зинон сказала:
— На сегодня хватит. Теперь займемся тобой, красотуля. Пойдем-ка перекусим. Тут есть хорошее кафе...
Климу снился очень интересный сон: прекрасная незнакомка, клеймо в виде трилистника, чувственная впадинка в основании шеи...
Он расстался с этим увлекательным сном только потому, что реальность обещала быть не менее удивительной.
Реальность его разочаровала: девчонки-подкидыша рядом не было, его рубашка, аккуратно сложенная, висела на бортике ванны. Куда это гостья подевалась? Может, вышла на двор полюбоваться цветами? Она же такая... романтичная.
Клим торопливо оделся. Надо бы найти это чудо до того, как она попадется в лапы кому-нибудь из его дружков. Она же не только романтичная, но еще и страшно наивная и, судя по минувшей ночи, не слишком опытная. Точнее, совсем неопытная. Такую дуреху обидеть — раз плюнуть, а ему почему-то совсем не хочется, чтобы ее обижали. Кажется, он и сам неплохо справился с этой задачей, герой-любовник хренов.
А девчонка-то славная! Если извиниться, цветочки подарить, то, возможно, удастся заморочить ей голову, охмурить, захомутать — в общем, продолжить их знакомство. На роль постоянной подружки она, конечно, не годится, не тот масштаб, но для необременительных, исключительно постельных отношений — в самый раз. Хорошо, что он первым обнаружил заложенный в ней потенциал, стал первооткрывателем, так сказать.
На дворе было безлюдно, только на лужайке под столом крепко спали Димон с Кушнеревым. Клим обошел бассейн, в задумчивости постоял у розового куста.
— Не спится, Климушка? — Дашка материализовалась словно из ниоткуда. Вид у нее был помятый и какой-то несчастный.
— Тебе, как я посмотрю, тоже. — Он потрепал Дашку по голове. В ответ та чуть заметно поморщилась. — А где твоя... эта, как ее?..
— Алька? А она уехала, еще рано утром.
— Как уехала? — Чудесное настроение враз померкло, точно выцвело под яркими лучами утреннего солнца.
— Взяла и уехала. — Дашка саркастически усмехнулась. — Я видела, как охранник открывал ей ворота. А что ты, Климушка, плохо ночью расстарался, не сумел увлечь нашу уродину? — В ее голосе отчетливо слышалась обида. Ну конечно, малышка в него влюблена, а он, чурбан безответственный, не обращает внимания на светлые девичьи чувства, заставляет ее ревновать и злиться. Если бы не обещание, данное Виктору...
— Глупая ты, Дарья, — сказал Клим ласково, — ты же сама мне это безобразие подсунула.
— Может, и подсунула, да только ты не отказался, урод!
— Стоп! — Клима вдруг осенила ужасная догадка. — Дашка, а откуда ты знаешь, что я не отказался?
По тому, как густо она покраснела, он понял, что не ошибся.
— Ты подглядывала?
— Больно нужно! — Она презрительно фыркнула, но на всякий случай попятилась. — Я просто курила на веранде, а вы так... шумели. Что ты делал с этой уродиной, Климушка?
— Я тебе расскажу. Потом... если захочешь, — сказал он с угрозой в голосе. — Но сначала ответь, кто дал тебе право за мной шпионить? Или ты еще маленькая, не понимаешь, что у взрослых людей есть личная жизнь?
— Я не маленькая! — Даша сорвалась на крик. — Я давно уже не маленькая! Просто ты, дурак, этого не замечаешь. — Она с силой толкнула Клима в грудь, бросилась к дому.
Он не стал ее догонять, досадливо поморщился.
— Все беды из-за баб, — сообщил Клим розовому кусту...
* * *
— Я не смогу. — Алиса с мольбой посмотрела на свою благодетельницу.
— Сможешь! — Зинон сгребла со стола грязную посуду, закурила. — Мы уже сделали половину дела, остались сущие пустяки.
— Зинон, я не смогу!
— Сможешь!
— А если он не согласится?
— Согласится, красотуля, можешь не сомневаться. Разумнее принять наши условия, чем загреметь на нары.
— А может, лучше... — Алиса закусила губу.
— Не лучше, — оборвала ее женщина. — Мы ведь уже все обсудили. Слушай, тебе что, его жалко?
Под пристальным взглядом угольно-черных глаз Алиса смутилась.
— Жалко, — сделала вывод Зинон. — А ты перед тем, как в следующий раз пожалеть его, вспомни, что этот урод тебя изнасиловал.
— Он не...
— Ты хотела спать с ним? — жестко спросила Зинон.
— Нет, но...
— Он спрашивал твоего согласия?
— Нет.
— Ну вот, что и требовалось доказать, красотуля, принуждение к сексу называется изнасилованием. И за это предусмотрено нешуточное наказание. Тем более, что ты несовершеннолетняя.
— В августе мне исполнится восемнадцать. — Алиса встала из-за стола, отошла к настежь открытому окну.
— Еще не август! — Зинон сердито взъерошила волосы. — Думай, красотуля! Думай! Для тебя это единственный реальный шанс встать на ноги. И ты будешь законченной дурой, если его упустишь. Все, я на работу. — Она погасила недокуренную сигарету, заграбастала с подоконника початую пачку, в упор посмотрела на Алису: — Вечером я жду окончательного ответа.