Когда Николас де Овандо, назначенный после Христофора Колумба губернатором в Вест-Индию, начал готовиться к отплытию, бывший с ним в родстве капитан Кортес попросил его взять с собой Эрнандо. Но из-за серьезных травм, полученных при падении, лишь в 1504 году будущий покоритель Мексики сел на купеческий корабль и прибыл на Эспаньолу (так был назван Колумбом открытый им остров Гаити – тот самый, где ныне в Порт-о-Пренсе правит Папа Док, где свирепствуют тонтон-макуты и где разыгрывается действие романа Дюма Дина «Комедианты»).
Кортес сразу же получил от Овандо прекрасную комменду – плантацию и необходимое для ее обработки количество индейцев-невольников. Однако заниматься всю жизнь земледелием не входило в планы молодого искателя приключений. Он разнообразил унылое существование плантатора всевозможными развлечениями; из-за женщин у него было несколько дуэлей, в которых выявилось его виртуозное владение шпагой.
Эспаньола служила для испанцев центром дальнейшей экспансии в Новом Свете. В 1511 году была снаряжена экспедиция для завоевания Кубы. Командовавший этой операцией дон Диэго Веласкес с радостью принял услуги Кортеса, сумевшего уже к тому времени себя отлично зарекомендовать. Куба была без особого кровопролития захвачена, началась ее быстрая колонизация, а Веласкес сделался губернатором острова. Кортес тоже остался на Кубе. Отчаянная храбрость, деятельный характер, острый ум и веселый нрав снискали ему любовь солдат и расположение начальства. Когда через несколько лет встал вопрос о кандидатуре на пост начальника для новой большой завоевательной экспедиции, губернатор остановил свой выбор на Кортесе и назначил его генерал-капитаном всего предприятия. Получив при содействии друзей желаемое назначение, генерал-капитан начал деятельно снаряжать флотилию. Между тем не дремали завистники и недруги Кортеса, начавшие усиленно настраивать против него Веласкеса. В результате Веласкес решил сместить Кортеса. Но Кортес, в тот же день узнавший об этом замысле от своих благожелателей, сумел одурачить губернатора, впервые проявив ту необыкновенную решительность, которая не раз спасала его впоследствии. За ночь были спешно закончены все приготовления, и с первыми лучами солнца маленькая армада снялась с якоря, покинув сонный Сантьяго.
Однако у Кортеса было еще недостаточно военного снаряжения и провианта. Свои запасы он пополнил, зайдя в Тринидад и Сан-Кристобаль (Гавану): там продолжалась также вербовка людей. Лишь после этого, в феврале 1519 года, флотилия Кортеса направилась к берегам Юкатана. Кроме всего прочего, испанцы взяли с собой более десятка лошадей, которым предстояло сыграть особую роль в покорении Мексики. Индейцы, никогда до того не видевшие лошадей, панически их боялись, принимая нередко коня и всадника в латах за одно свирепое существо, некое подобие кентавра. Первыми своими победами, во всяком случае, Кортес был обязан именно лошадям, что и дало позже основание некоторым историкам, склонным к парадоксальности, утверждать, что в конечном счете не пушки и аркебузы, не шпаги и арбалеты, а лошади ниспровергли царство ацтеков.
О конкистадорах существует представление, что это были бесстрашные воины, рыцари и романтики. Однако этой репутацией они обязаны главным образом поэтам. В большинстве своем они были действительно смелыми людьми, но на ратные подвиги их толкала прежде всего жажда наживы. Кортесу как будто удалось убедить доверчивых ацтеков в том, что испанцам нужно так много золота потому, что они страдают особой болезнью сердца, которую можно вылечить только этим благородным металлом. Конкистадоры на самом деле были поражены тяжелым недугом, но название ему – «золотая лихорадка». Весьма символично, что знамя Кортеса было того же черного цвета, что и «Веселый Роджер» – интернациональный стяг флибустьеров. Только вместо откровенной пиратской эмблемы – черепа и костей на шитом золотом бархатном полотнище Кортеса красовался крест. Ибо единственное, чем могли конкистадоры прикрыть свои истинные цели и что служило им индульгенцией в глазах всего католического мира, – это их якобы страстное желание обратить язычников-индейцев в «истинную веру». Во имя Христа нарушали они его заповеди, творили неслыханные жестокости.