А еще, вдруг понял Тим, если Пар Самай не соврал насчет того, чем занимаются ученые, то земные средневековые монахи были в общем-то правы, запрещая науку. То есть они-то запрещали просто из глупости, конечно, и этого… как его… мракобесия. Но получается, правы они были. Ведь оно что выходит: дай волю этим ученым — такого наоткрывают, за тысячу лет потом не разберешься. А с другой стороны, совсем запрещать — тоже как-то нехорошо. Вот если бы Тим сейчас стал главным над наукой, он бы придумал, как сделать так, чтобы все было правильно. Наверное.
Хотя что об этом думать? Так они и разбежались вернуть его на Землю, да еще и министром по науке сделать. Поэтому Тим принялся думать про лежавший у него в кармане брусок. Если сломать его у Тима не получается только потому, что сам в это не верит, то почему бы не сунуть этот брусок в какой-нибудь мощный механизм? Тим, правда, таких тут не видел, но он и не искал. Должна же быть у них хотя бы мельница какая-нибудь? И вот тогда брусок сломается стопудово — мельница-то не живая, она не может верить, что брусок металлический и очень твердый.
В его комнате на кровати сидел Ашер Камо. Тим напрягся, но виду не подал. Он уже уяснил, что здороваться здесь не принято, поэтому прошел внутрь как ни в чем не бывало, сел на кровать рядом с куратором, достал из кармана брусок и вцепился в него обеими руками.
— Подожди, — сказал Ашер Камо.
Тим отпустил брусок и застыл в ожидании.
— У тебя разве нет вопросов по сегодняшнему дню?
Тим даже удивился — он уже понял, что здесь чем меньше задаешь вопросов и чем больше додумываешься сам, тем лучше. И чем же, спрашивается, недоволен Ашер Камо на этот раз? Пожал плечами, потом вспомнил:
— А… да. Я видел… необычное существо. Что это было?
В ответе куратора прозвучало некоторое замешательство, похоже, он ждал не этого вопроса.
— Существо из другого мира. Тебе не следует знать больше.
Тим виду не подал, но обиделся. «Ах так, — подумал он, — тогда и тебе кой-чего знать не следует». Он собирался рассказать про разговор с той страхолюдиной, но сейчас передумал. Хотя вообще-то куратор должен был сам заметить, ведь Тим вроде как оказал чудищу некоторую услугу и его шаретор должен был вырасти? Про беседу с Арамом Ашер Камо тогда моментально просек. А может, дело в том, что чудище не было человеком?
— У меня есть вопрос про шаретор, — сказал Тим. — Если я накормлю голодную собаку…
В этом языке было слово «собака» и обозначало вроде бы именно собаку. А слова «кошка» не было. Тим замолчал на секунду, задумавшись об этой странности, но понял, что не время, и встрепенулся.
— Тогда у меня шаретор вырастет?
На этот раз Ашер Камо ответил сразу:
— И да, и нет. Шаретор — закон природы. Один из древнейших и распространенных по всем мирам. Поэтому изменить его практически невозможно. Любое существо им обладает и пользуется им в общении с другими существами. Исходя из этого, ты, разумеется, увеличишь свой шаретор, оказав услугу пусть и не другому человеку, но, несомненно, разумному существу. Но то количественное выражение шаретора, которое ты видишь… — Ашер Камо запнулся, бросил косой взгляд на Тима и поправился: — Которое видим все мы, не является полным соответствием природному шаретору. Сделано это было потому, что у малоразумных существ шаретор выражен слабо и иногда работает неправильно. Иная собака, получив еды от одного человека, преисполнится благодарности ко всем людям. Другая же, получив точно такой же кусок еды, останется равнодушна и при первой возможности вцепится накормившему ее в горло. И та, и другая действуют в соответствии со своим шаретором, но и в том, и в другом случае он работает неправильно… Скажу по-другому — он работает неудобно: на разум и на шаретор собак слишком большое влияние оказывают инстинкты, учесть все из них зачастую оказывается невозможным. Кроме того, собаки, даже самые разумные, слабо участвуют в экономической жизни общества, и было бы изначально неверным включать их шаретор в нашу экономику. Поэтому было сделано проще — мы видим только ту часть шаретора, что возникает из взаимодействия людей с людьми. Понятно?
— Понятно, — Тим кивнул. Ага, значит, услугу этому кошмарику он оказал задарма. С одной стороны, не очень хорошо — он пока не совсем понимал, каким образом на этот шаретор можно покупать что-нибудь более материальное, чем ответы на вопросы, — но за шестнадцать лет своей жизни он уяснил, что денег много не бывает. С другой стороны, куратор не узнал про разговор, и это неплохо. Тим пока еще не придумал, почему неплохо, но чувствовал это со всей определенностью. Да и просто: выходит, с этим чудищем можно спокойно поболтать, не опасаясь, что незаметно прикончишь свой кошелек. Надо бы как-нибудь выяснить, где оно живет. Спрашивать у куратора, пожалуй, не стоит — Ашеру Камо явно не очень-то хочется о нем разговаривать.