Кто-то произнес за его спиной несколько слов на незнакомом языке, и Тим медленно обернулся. У него не было совершенно никаких ожиданий насчет того, что он увидит, если бы там стоял весь педсовет школы нагишом и с портретом Зидана в руках — он бы, пожалуй, не удивился. На какое-то время способность удивляться у него выключилась, — наверное, от перегрузки. Но ничего настолько сверхъестественного его взору не открылось. За его спиной, подбоченившись одной рукой, стоял и смотрел на него пронизывающим взором мужчина в белых с серебристым шитьем одеждах свободного покроя. Там вроде были еще люди, но у этого — в белой одежде — было в глазах что-то, не дававшее Тиму отвести взгляд. И Тим просто стоял и стоял, как кролик перед удавом, глядя в два стальных дула, за которыми таилось нечто такое, чего и сама смерть испугалась бы. Человек слегка прищурился, отвел взгляд и сказал что-то вопросительным тоном. Тим, освободившись от гипнотического наваждения, мотнул головой и словно немного очнулся. По крайней мере, он смог увидеть еще двоих участников этой сцены. Сидел неподалеку на корточках другой «мексиканец», а чуть поодаль стоял еще один человек, вроде в серых одеждах, но его Тим не стал рассматривать, поскольку заметил нечто более интересное: рядом с этим человеком, прямо в воздухе, висел диск чернильного мрака метров двух в диаметре.
Тим вздрогнул и, повинуясь какому-то неосознанному, но очень яростному порыву, бросился к диску. Он совершенно ничего в этот момент не понимал, останови его кто и спроси, зачем он бежит и куда, — Тим не только затруднился бы с ответом, он и вопрос бы не сразу понял. Видимо, к диску его влек инстинкт самосохранения. Или интуиция, или предчувствие. Неважно, как назвать, важно то, что до цели он не добежал — в двух шагах от черной плоскости Тим вдруг ощутил, что земли под ногами нет. Ощутил, но не осмыслил и продолжал быстро перебирать ногами, пока человек в белом, демонстрируя недюжинную силу, держал его за шиворот на вытянутой руке прямо перед своим лицом. Как котенка. Потом сказал что-то и легко отбросил Тима в сторону. Тим упал неудачно, больно ударившись о какой-то камень. Боль вспыхнула в боку и ушла, отодвинулась куда-то на задний план, как сказавший свою реплику актер третьего плана. Главная роль в этом спектакле принадлежала явно не ей. Тим приподнялся и увидел, как диск начинает мелко мерцать, а потом, с негромким хлопком, исчезает совсем. Тим хныкнул и обмяк. Что-то надломилось в нем. Мама, Питер, дом… как и когда он теперь попадет домой?
Человек в белом заглянул ему в лицо, что-то сказал и ушел — шаги затихли вдали. Потом его принялись осторожно поднимать. Тим огляделся и увидел все тех же «мексиканцев»-оборванцев — с отстраненными выражениями на изрисованных паутиной лицах, они тянули его вверх за предплечья, вынуждая встать на ноги. Тим, однако, еще не пришел в себя — ему просто было все равно. «Никуда не пойду, — подумал он с отчаянием обиженного ребенка. — Вам нужно, вы и несите». Тим ожидал какой-нибудь реакции со стороны поднимающих его оборванцев, но те, поняв, что Тим не собирается шагать сам, просто потащили его по тропинке, держа с обеих сторон за предплечья. Ноги Тима волочились по земле, пару раз чувствительно приложившись об камни. И боль от ушибов слегка взбодрила Тима.
— Пустите, — сказал он, дергая плечами и вставая на ноги.
Оборванцы ничего не сказали, но отпустили его сразу, как только Тим пошел сам. Один из них так и шел спереди, а второй шагнул в сторону, подождал, пока Тим пройдет мимо, и пошагал следом. Вообще, Тим ни на секунду не усомнился в реальности происшедшего. А чего такого — подумаешь, телепортировали его какие-то уроды в какой-то другой мир. И не такое видали. Им же хуже, козлам, — он все равно домой вернется, да еще и накостыляет им всем так, что мало не покажется. Но сначала надо во всем разобраться, без этого никак — классика жанра.
Тим тихонько вздохнул на ходу — жаль все-таки, что не получилось сразу в телепорт обратно нырнуть. Надо было хоть подождать, пока их главный отвлечется. Ну да ладно, чего уж теперь. И Тим принялся глазеть по сторонам. Окружающая местность напомнила ему Крым — горы и море. Как раз с одной горы они сейчас потихоньку и спускались. Между камней вилась слабо натоптанная тропинка, на крутых участках в скале были вырублены ступеньки. Тим смотрел по сторонам, старательно запоминая обстановку, хотя запоминать было особо нечего — они все шли и шли по единственной тропинке, заблудиться на которой было невозможно при всем желании. Гора оказалась невысокой — в Крыму попадались и повыше. До подножия они спустились минут за пять, дальше тропинка побежала вдоль небольшого прозрачного ручейка. Они шли по ней еще минут десять, огибая невысокие скалистые холмики, и вышли в долину.