— Сабина? — прохрипел папа и закашлялся.
— Я тут, не переживай. Я тут, — она убрала волосы с его глаз.
Он хрипло вдохнул.
— Я, — прохрипел он, — должен был… — еще свист, — быть лучше с тобой.
— Тише, не надо, — мама нежно погладила лицо папы.
— Каспиан? — рассеянный взгляд папы скользил по комнате.
Каспиан придвинулся ближе, чтобы папа не напрягался.
— Я тут, папа, — горло сдавили эмоции.
Потерять Роксану было тяжело, а потерять папу было жестоко, ведь все оставалось нерешенным. Не было шанса вернуться, наверстать время, что они потеряли за горькими словами и недопониманием. Осознание, что смерть близко, не делала процесс проще.
Он погладил ладонь папы большим пальцем. Эти сильные ладони когда-то поднимали его на плечи, кружили его, вызывая радостные вопли.
— Будь… хорошим… лордом, — каждое слово сопровождал рокот в легких, словно папе не хватало воздуха.
— Буду, папа. Обещаю, — хоть он пытался подавить их, слезы покатились из глаз.
Слава Перуну, он успел сюда. Он дал гневу и горечи ослепить его, но ради папы и себя он решил все сделать правильно, послушать советов матери и вести народ Рубина к процветанию.
Папа закрыл глаза, его дыхание замедлилось. Мама обвила Каспиана рукой. Они держались друг за друга в горе и боли, минуты становились часами, но они оставались с папой. А потом без предупреждения папа угас.
Умер за миг.
Горе ударило его, будто кулак по животу. Страдания папы закончились, но это не сделало боль от потери меньше. Он думал, что знал боль горя, потеряв Роксану, но это не сделало потерю отца легче. Его сердце кровоточило от свежей раны, и бремя после смерти папы легло на его плечи.
Он будет хорошим лордом. Должен.
* * *
Бригида сидела за столом с матерями, они держались за руки. Мамуся гладила черный шрам Бригиды большим пальцем. Она прошла испытание Велеса, получила его благосклонность, одолев беса, но, навредив женщинам, она стала падшей в глазах Мокоши.
— Простите. Если бы я слушалась, этого и не произошло бы, — сказала она, сжав руки матерей. Она глупо считала свои земли ведьм и этот дом клеткой, и что ее матери держали ее в плену. Это был дом, а теперь она его потеряла.
— Тебе нужно найти способ покаяться, — прошептала мамуся, ее сиреневые глаза были полны слез, пока она гладила щеку Бригиды с любовью. — Мокоша щедрая, и я надеюсь, что ты сможешь вернуться к нам.
От одной мысли было плохо. Но это был ее выбор. Она выбрала жизнь мамуси, а не людей, а теперь платила за это.
Слезы полились по ее лицу. Хоть она знала, что должна была это сделать, почему было так больно?
Мамуся встала и обняла Бригиду, а потом к ней присоединилась мама. Она хотела не уходить, остаться в уюте и безопасности их рук. Но она своим поступком лишилась места здесь.
Снаружи ждали Уршула и Никодим.
Она уткнулась лицом в плечо мамы, вдохнула знакомый запах в последний раз.
— Я найду способ вернуться, обещаю, — она нежно потирала спину мамуси.
— И мы будем всегда тебя ждать, — сказала мамуся.
А теперь ей нужно было уйти, пока она не стала лужей слез на полу. Если она не уйдет к закату, Мокоша перестанет защищать Рубин, а она не хотела навлекать еще гнев на мамусю.
Бригида отодвинулась, мама сжала ее плечо.
— Я тобой горжусь, Бригида. Я и не заметила, а ты из ребенка стала женщиной. Верь сердцу и береги себя.
Бригида кивнула, вытерла слезы с глаз и направилась к двери. Мама и мамуся отдали ей сумку вещей и плащ.
Уршула и Никодим ждали верхом на лошадях.
— Готова?
— Осталось кое-что еще, — что бы ни случилось, она не могла покинуть Рубин, не попрощавшись с Каспианом.
Они кивнули и поехали по лесу к дубу, ударенному Перуном. По пути Бригида ощущала холод, а когда вдыхала, голоса леса молчали. Лес нависал над ней, как никогда не делал, вызывая ощущение, что ее тут видеть не хотели.
Бес был мертв, но лес не радовался. Она пролила тут кровь, и он не успокоится, пока она не уедет. Она надеялась, что со временем заслужит благосклонность Мокоши.
Ветви спутывались, делая лес лабиринтом троп, и вокруг нее ощущались глаза.
У дуба, ударенного Перуном, на границе между мирами, она остановилась, Уршула и Никодим поехали вперед к перекрестку, где собирались ее ждать.
Под мертвыми ветвями уже стояла одинокая фигура, едва заметная у ствола. Каспиан ждал ее, держал в руках ее головной убор и шкуру медведя.