— Я правильно поступил? — спрашивает он того, кого Элла — Существо вытянула из его разума.
Я не слышу, что ему отвечают, но что бы оно ни говорило, в ответ Адам лишь качает головой.
— Первая, это не меняет того, что я пытался сделать.
Ох. Теперь ясно, о чем он спрашивает. Адам на полном серьезе пытался убить Эллу как раз перед тем… ну, перед тем, как она сама себя убила. Меня и саму гложет чувство вины, если учесть, что я определенно не ринулась вперед, чтобы его остановить. Я собиралась забить на это, списать на то, что я была в самой гуще боя. Видимо, Адам так не может.
И Марина тоже. Она хватает Адама за локоть, разворачивая от меняющей форму Катарины — Существа, разворачивая его к себе лицом. Зная ее, я уверена, что эта злость, скорее всего, зрела довольно давно.
— Какого черта ты там вытворял? — спрашивает она его.
Не удивлюсь, если Марина начнет излучать свою ледяную ауру (хотя, сомневаюсь, что Элла допустит подобное на своей территории). Убийственный взгляд ее широко раскрытых глаз и без того доходчиво передает ее точку зрения.
— Я знаю… — отвечает Адам, поникнув головой. — Я потерял контроль.
— Ты мог убить Эллу, — бросает ему в лицо Марина. — И убил бы!
— Но не убил же… — говорю я, пытаясь смягчить обстановку.
Они оба меня игнорируют.
— Я не жду, что ты меня поймешь, — мягко говорит Адам. — Я никогда… Вообще–то, прежде я никогда не встречал Сетракуса Ра. Но я всю жизнь прожил в его тени, под его каблуком, был заложником его слов. И когда появился шанс его убить, освободиться… Я просто не мог сдержаться.
— Думаешь, мы не хотим его убить? — скептически спрашивает Марина. — Он охотился за нами всю нашу жизнь. Но мы знали, что в этом случае Элла умрет первой… мы смогли сдержаться.
— Знаю, — отвечает Адам, даже не пытаясь защищаться. — И в тот момент я стал тварью, которых всегда ненавидел. И мне придется с этим жить, Марина. Прости, что так произошло.
Марина проводит рукой по волосам, не зная, что на это ответить.
— Я просто… Просто не могу поверить, что ее больше нет, — через мгновение говорит Марина. — Не могу поверить, что она это с собой сделала.
— Не думаю, что она умерла, — говорю я Марине, указывая взмахом руки на стены длинного коридора из темно–голубого мрамора. — Мне кажется, без нее здесь не обошлось, понимаешь? Прежде чем мы отключились, я видела множество лучей света, исходивших из тела Эллы.
Марина перестает таращиться на Адама и переводит взгляд на меня. Натянуто улыбается:
— Надеюсь, ты права, Шестая.
— Зато заклятие теперь разрушено. Я проверила его до того, как мы здесь оказались, — говорю я им, с большой долей удовлетворения вспоминая, как приятно было разбить камнем голову Сетракуса Ра.
Марина сжимает пальцами переносицу. Нам явно надо многое обдумать, начиная с боя с Сетракусом Ра и до созерцания его в виде нормального лориенца.
— А он… Вдруг он сейчас нас убивает?
— Нет, он тоже попал в эту штуку, которую создала Элла. Однако нам надо продумать план действий, потому что у меня такое чувство, что, когда это путешествие по задворкам памяти закончится, мы снова окажемся по уши в дерьме.
Адам в замешательстве хмурит брови:
— У меня дело дрянь. Думаю, он разбил мне все лицо.
— Я тебя исцелю, — отрывисто бросает Марина. — Я все равно как раз собиралась этим заняться.
— Вот и ладушки, — говорю я. — А потом вы поможете мне прикончить Сетракуса Ра.
Адам с Мариной одаривают меня удивленными взглядами.
— Что еще? — спрашиваю я. — Думаете, у нас будет лучшая возможность с ним покончить? Его войска отступают, он сам ранен. Трое против одного…
— У нас нет Наследий, — говорит Марина. — Он их иссушил. Чтобы хотя бы вылечить Адама, мне придется сначала оттащить его подальше от кратера.
Адам кивает, глядя на меня изучающим взглядом. Уверена, сейчас он размышляет над двумя вариантами: либо я сошла с ума, либо это и правда хороший план. В любом случае, я не могу не заметить восхищения в этом взгляде.
— Это будет не втроем на одного, Шестая. Это будет один на один.
— Да плевать. Я не собираюсь упускать такой шанс, — говорю я им. Я окидываю взглядом помещение, надеясь, что смогу понять, как отсюда выбраться. — Когда это, наконец, закончится, я с ним разделаюсь.